Бисмарк

Гаштейнская конвенция была подписана 14 августа. В соответствии с ее условиями Шлезвиг переходил под управление Пруссии, а Гольштейн — Австрии. Пруссакам разрешалось держать свою военно-морскую базу в Киле; кроме того, оба герцогства включались в Немецкий таможенный союз. Это соглашение было выгодно Пруссии: австрийцы фактически бросали на произвол судьбы Фридриха Аугустенбургского и лишались поддержки малых и средних государств. Бисмарк иронично заявлял, что даже не мечтал найти австрийского политика, который подписал бы этот документ. Причина покладистости австрийцев была проста: в Вене сочли, что нужно сосредоточиться на решении внутренних проблем и избегать лишних внешнеполитических конфликтов.

Согласно Гаштейнской конвенции, прусскому королю в качестве отступного доставалось крошечное герцогство Лауэнбург, которое было приобретено державами в 1864 году вместе со Шлезвигом и Гольштейном. Вильгельму I это понравилось; он потихоньку начинал входить во вкус территориальных приобретений, вспомнив о том, что практически каждый из его предшественников расширял границы Пруссии. За этот успех 16 сентября 1865 года Бисмарку был пожалован графский титул; с этого момента он именовался граф Бисмарк-Шёнхаузен. «Пруссия за четыре года, прошедших с тех пор, как я поставил Вас во главе правительства, — писал король, безбожно путая даты, — заняла положение, достойное ее истории и обещающее ей счастливое и славное будущее»[398].

Попутно глава правительства решил еще одну задачу. Одним из его ключевых соперников при дворе являлся глава Военного кабинета Его Величества генерал барон Эдвин фон Мантейфель, пользовавшийся особым доверием Вильгельма I. Генерал возглавлял при дворе ультраконсервативную группировку, мечтавшую о государственном перевороте и ликвидации парламентской системы как таковой, он ждал падения Бисмарка, чтобы занять его место и реализовать свою программу. После подписания Гаштейнской конвенции Мантейфель был назначен генерал-губернатором Шлезвига и тем самым удален от центра принятия решений в Берлине. Позиции Бисмарка постепенно становились все прочнее.

Гаштейнская конвенция стала последним крупным компромиссом между Австрией и Пруссией. Надежды на сотрудничество двух немецких держав стали стремительно таять уже в ближайшие месяцы после ее заключения. В Берлине и в Вене постепенно началась подготовка к столкновению.

Среди политических бурь Бисмарку лишь изредка удавалось выкраивать время для отдыха. Осенью 1864 года глава правительства отправился в Биарриц. Ему, как и два года назад, удалось встретиться там с семейством Орловых. «Я как во сне; передо мной море, надо мной Катя трудится над Бетховеном, а погода такая, какой у нас не было все лето», — писал он жене[399]. Казалось, волшебство позапрошлого лета вернулось. Бисмарк снова был счастлив и мог отдохнуть от своих тревог. Почти три недели пролетели незаметно. В следующем октябре глава прусского правительства снова приехал на тот же курорт, на сей раз с женой (здоровье которой требовало поправки) и дочерью. Однако Орловы, напуганные новостями об эпидемии холеры, не появились. После этого Бисмарк и Екатерина Орлова встречались и переписывались гораздо реже. Умерла она намного раньше своего «дяди» — в 1875 году, в возрасте всего лишь 35 лет.

Глава 9 РЕШАЮЩАЯ СХВАТКА

Австро-прусская война 1866 года — в самой Германии ее, на наш взгляд, более правильно называют Немецкой войной (Deutscher Krieg), или «Войной братьев» (Bruderkrieg) — относится, несмотря на свою скоротечность, к числу важнейших в европейской истории. Она стала решающим шагом на пути к германскому единству, кардинальным образом изменила баланс сил в Европе и в конечном счете привела к трансформации всей существовавшей системы международных отношений. К числу ее отдаленных последствий можно без особой натяжки отнести две мировые войны XX века. Результатом Немецкой войны стала, пожалуй, самая блистательная внешне- и внутриполитическая победа Бисмарка. О ней написано очень много; гораздо реже упоминается тот факт, что в процессе подготовки конфликта глава прусского правительства потерпел несколько весьма чувствительных неудач. Однако прежде, чем обратиться к этой истории, необходимо сделать одно важное замечание.