Читаем Бисмарк: Биография полностью

Фон Роон не мог похвастаться знатным происхождением. Скорее всего он был выходцем из мелкобуржуазного голландского рода. Фамилия де Роон вовсе не свидетельствовала о принадлежности к дворянству: его дед владел винокурней во Франкфурте. Во времена нацизма многочисленные «Нои» и «Исааки» среди голландской родни вызывали определенные подозрения у людей, исследовавших его генеалогию97. В 1846 и 1847 годах фон Роон воспитывал племянника принца, а 1 ноября 1848 года генерал фон Унру сообщил ему о том, что принц Вильгельм и принцесса Августа желают, чтобы майор фон Роон стал военным наставником их сына, семнадцатилетнего Фридриха Вильгельма (старшего отпрыска и будущего императора Фридриха III)98. Мы уже видели, какое влияние на карьеру Мольтке оказало монаршее благоволение. Генерал вручил майору фон Роону письмо от принцессы Августы, поясняющее ее мотивы: ей хорошо известны его чистосердечие, праведность и благочестие, и она желает, чтобы таким же был и юный принц. «Сила характера и интеллекта, а именно острот ума и логики мышления, развита неравномерно», – писала принцесса Августа. Она хотела бы, чтобы ее сын шел в ногу со временем: «Он принадлежит настоящему и будущему. Он должен впитать новые идеи и научиться применять их, развить в себе ясное и глубокое понимание нашей эпохи и жить не вне времени, а в нем самом и его идеями»99.

Через пять дней после получения этого знаменательного приглашения фон Роон ответил со свойственной ему искренностью. Майор заявил, что он не считает себя способным «судить о внутренней истинности или внешней оправданности так называемых современных взглядов… Я слишком старый, заржавелый и искалеченный предрассудками. Не навредит ли молодому человеку впитавшаяся в меня «реакционная эссенция»?»100

Малозначительный и не очень богатый майор не только отказался от предложенной ему «золотой лесенки» в высшее общество, с помощью которой он мог бы быстро поправить свое социальное и материальное положение. Альбрехт фон Роон честно порекомендовал принцессе изолировать юного принца «от двора и его влияний»101. В определенном смысле он подвергал серьезному риску свою дальнейшую карьеру, и, наверно, у супругов полегчало на душе, когда они 10 декабря получили от принцессы подтверждение своего выбора. Принцесса Августа написала, что правильность ее решения определить именно фон Роона военным наставником сына «наилучшим образом доказал ваш откровенный и честный ответ… Относительно изолирования сына от двора и родителей наши взгляды расходятся, и по этой причине мы его никуда не отпустим от себя ни в настоящий момент, ни в ближайшем будущем»102.

В начале января принц Вильгельм любезно информировал фон Роона о том, что наставником юного принца назначен подполковник Фишер из военного министерства. Принц Вильгельм выразил по этому поводу свои сожаления:

...

«Пока я могу лишь сказать вам о том, как я огорчен тем, что не удалось привести в исполнение наш первый выбор, и заверить вас в нашем неизменном к вам уважении»103.

Весь 1849 год, когда прусские войска подавляли восстание в Бадене, майор фон Роон служил начальником штаба I армейского корпуса «Оперативной армии Рейна» под началом генерал-лейтенанта Хиршфельда. Всей операцией руководил принц Вильгельм Прусский, что позволило фон Роону закрепиться в окружении будущего короля104. Он вошел в группу приближенных лиц наряду с генерал-адъютантом фон Кирхфельдтом, подполковником Фишером и одним или двумя другими офицерами. Их сближало то, что все они не одобряли политический курс прусского правительства. Обычно эта группа встречалась во временной резиденции принца Вильгельма в Кобленце105. В декабре 1850 года фон Роону присвоили звание подполковника и отправили командовать 33-м резервным пехотным полком в Торн, что (назначение командиром непрестижного резервного полка в далеком польском городе. – Дж. С .) Анна в письме мужу от 31 декабря 1850 года расценила как «глумление со стороны военного министра»106. Тем не менее в следующем декабре, несмотря на опалу, фон Роон получил эполеты полковника, а его полк был переведен из далекого Торна в Кёльн, поближе к монаршей чете в Кобленце, откуда принц Прусский часто выезжал инспектировать 33-й полк и регулярно встречался с фон Рооном107.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное