Читаем Бисмарк: Биография полностью

Не напоминает ли это сладостную встречу доброй матушки-королевы и сорокачетырехлетнего сына-посла? Такое искреннее выражение радости и прекрасного настроения не найти во всей обильной переписке Бисмарка, с которой мне довелось ознакомиться. Открыл ли он в императрице домашнюю, материнскую любовь? Известно немало случаев спонтанного возникновения чувств близости между представителями разных поколений, и перед нами – один из них. В начале июля он снова виделся с вдовствующей царицей и проводил ее на корабль, отходивший в Штеттин и увозивший ее на каникулы в Пруссию. «Меня словно заколдовали, когда мы сопровождали высочайшую особу в Петергоф на борт корабля, – писал Бисмарк Иоганне, – и я едва переборол искушение, без багажа и в униформе, отправиться вместе с ней»20. Если судить по переписке, то, похоже, царская семья питала особое расположение к блистательному прусскому послу. Бисмарк утверждал в письме своему коллеге, что он был единственным дипломатом, допущенным в семейство императора и имевшим «статус посла при семье»21.

В Европе же назревала война между Францией и Австрией. В апреле 1859 года австрийцы бездумно двинулись в ловушку, приготовленную для них Наполеоном III и Кавуром. 20 апреля принц-регент отдал приказ о мобилизации трех прусских армейских корпусов и всей регулярной кавалерии в преддверии всеобщей европейской войны22. 23 апреля Австрия направила ультиматум Пьемонту-Сардинии с требованием разоружиться, что правительство категорически отвергло 26 апреля23. На следующий день Франц Иосиф, выступая на совете, призвал к войне «во имя чести и долга»24. Насколько разумно вел себя император, можно судить по письму Одо Рассела к матери, леди Уильям, составленному еще в 1852 году:

...

«Маленького императора распирает отвага и упрямство! Он без ума от смотров и устраивает их, объявляя за четыре часа, каждую неделю, а то и по два раза на неделе – к негодованию и возмущению солдат и офицеров, особенно зимой. Его величество настояли на проведении смотра даже в сильный мороз – ему советовали не делать этого, но безрезультатно: смотр состоялся. Два кирасира упали с лошадей и сломали шеи! Камарилья скрыла этот факт, боясь испортить настроение его величеству. Во время смотра anstndiger Weisswaschwarenhandlungscommis (работник прачечной при пороховом складе), восхитившись зрелищем, проходил мимо курящего императора и забыл снять шляпу – его подвергли аресту и заточили в темницу, приговорив к двум годам schweren Kerker (строгого тюремного заключения). Это тоже вызвало недовольство»25.

Немудрено, что самонадеянный и самовластный монарх 29 апреля объявил войну Пьемонту, совершив акт агрессии, незамедлительно вызвавший подписание франко-пьемонтского договора об альянсе. Австрийцы имели опыт ведения такой войны в прошлом, успешно разгромив пьемонтское войско в 1848 году. Но теперь австрийскими силами в Северной Италии командовали не Радецкий и Виндишгрец. Новое военное командование действовало нерешительно, замедленно и к тому же попало под проливные дожди в долине реки По. Французская армия, хотя и уступала в численности, имела доступ к железным дорогам и оказалась в нужном месте раньше, чем ожидали австрийцы. Джузеппе Гарибальди организовал партизанский отряд «Альпийских охотников», нападавших на австрийские фланги. Наполеон III должен был действовать быстро: Австрия как ведущая германская держава могла мобилизовать Пруссию и весь союз германских государств. Он знал и то, что русские не придут на помощь Францу Иосифу и его правительству, которые предали их в 1854 году. 20 мая французская пехота и сардинская кавалерия нанесли поражение австрийской армии у Монтебелло, а через неделю «Альпийские охотники» Гарибальди сокрушили австрийцев под Сан-Фермо и освободили Комо. Затем последовали два крупных и кровопролитных сражения: 4 июня – у Мадженты и 21–24 июня – под Сольферино. В обеих битвах австрийские войска, которыми командовал сам император Франц Иосиф, были разгромлены франко-пьемонтской армией Наполеона III, но потери были настолько велики, что швейцарец Анри Дюнан решил создать международное общество «Красный Крест».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное