Читаем Бисмарк: Биография полностью

Предстояли всякого рода реорганизации и в Пруссии, и в рейхе, король-император должен был сделать сотни новых назначений – вплоть до директоров учительских институтов. Все это увеличивало нагрузку на Бисмарка. Назначенцы предлагались и сверху – министром королевского двора, и снизу – Дельбрюком из канцелярии рейха. Административные дела не оставляли в покое Бисмарка даже в Варцине. Как-то он пожаловался фон Мюлеру на то, что Kultusministerium назначило некоего лиценциата Августа Лангера из Глогау, «законченного паписта», директором учительского института в Хабельшвердте, небольшом силезском городке. Бисмарк был вне себя. Он и закрывал католический отдел для того, чтобы министерство «не нарушало мир и покой в стране». Его превосходительство впредь должны представлять кандидатуры государственному министерству для «тщательной проверки» их соответствия должности и лишь потом предлагать их его величеству на утверждение46. Великий Бисмарк снизошел до того, что вмешался и запретил назначать «паписта» директором учительского колледжа в заштатном городишке.

Летом забот у монархов не убавляется, они уезжают на курорты принимать целебные воды и заключать договоры. И август 1871 года в этом смысле не был исключением. 22 августа Бисмарк приехал к императору в Бад-Гаштейн и узнал, что его король намеревается 5 или 6 сентября встретиться с императором Францем Иосифом в Зальцбурге, где непременно должен быть и министр-президент47. Уже несколько месяцев Бисмарк издавал пресс-релизы, рассылал депеши и инструктировал органы власти на предмет того, что к Габсбургам надо относиться благожелательно. Канцлер объяснял: конституционный кризис в «австрийской части» разделенной австро-венгерской монархии следует считать не национальным конфликтом (каким он в действительности и был – ввиду борьбы чехов за свои права), а «политическими неурядицами», в которых «два элемента – ультрамонтанство и социализм – являются заклятыми врагами Германии»48. Неформальная встреча императоров Вильгельма и Франца Иосифа состоялась в Бад-Гаштейне 24 августа. Бисмарк разослал всем германским дипломатическим миссиям наставление следующего содержания: «Встреча двух монархов еще раз продемонстрировала всему миру, что расстройство дружественных отношений, произошедшее вопреки желанию двух государей под воздействием исторических событий, должно считаться пройденным и завершенным эпизодом»49. Фразой «воздействие исторических событий» Бисмарк ловко избежал упоминания войны, которую развязал. В любом случае он выстроил первое звено будущего консервативного альянса. В период между 1871 и 1879 годами дружественные отношения между Австрией и Германией, терпеливо и заботливо взращиваемые Бисмарком, переросли в подлинный альянс.

Затем следовало привлечь царскую империю, Александра II. Помогло Бисмарку случайное стечение обстоятельств. Император Франц Иосиф решил, что упрочению новой дружбы с Германией будет способствовать государственный визит и император Вильгельм вряд ли откажется от него. Бисмарк неустанно заверял русских, что Германия не принесет в жертву свои отношения с Россией, но ясно было, что австрийский визит им не понравится. Бисмарк пытался устроить конференцию государств со значительной численностью католиков для «обмена идеями» в мае 1872 года, потом предложил провести конференцию по борьбе с социализмом и терроризмом, однако только визит кайзера Франца Иосифа заставил русских зашевелиться. Царь решил присоединиться к визиту императора Австрии, и два императора отправились в Берлин в сентябре 1872 года.

Встреча трех императоров прошла блестяще, создав международную конструкцию, служившую основой внешней политики Бисмарка до самой его отставки. Насколько предвидел результат сам Бисмарк, этого сказать не может никто. Бисмарк был превосходным шахматистом дипломатии, предугадывал развитие ситуации на несколько ходов вперед, но задумал ли он «Союз трех императоров», установить трудно. С другой стороны, как мы уже отмечали в пятой главе, Бисмарк всегда хотел поддерживать связи с Россией, он дружил с царской семьей, и ему нравилось служить дипломатом в России больше, чем где-либо еще. Он прекрасно понимал, насколько важна поддержка России для успехов и Пруссии, и его собственных.

12 сентября британский посол в Берлине Одо Рассел в депеше министерству иностранных дел доложил о том, как Бисмарк представил ему альянс трех императоров50:

...

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное