Бисмарк. Русская любовь железного канцлера

Князю Александру Михайловичу Горчакову. Имею честь сообщить, что Бисмарк усиленно готовится к войне с Францией. По моим сведениям, железные дороги Пруссии экстренно ремонтируются для обеспечения доставки солдат к западным и южным границам. Из письма Бисмарка к Катарине следует, что война начнется недалеко от бельгийской границы…»

Между тем в детской комнате Кэтти, обливаясь слезами, отнимает от груди плачущего ребенка и кладет его в люльку. Минуту спустя входит Орлов с письмом от Бисмарка и видит, как Кэтти, рыдая, усиленно качает люльку.

— У меня молоко пропало!!! — говорит она в отчаянии. — Совсем!..

Он целует ее в затылок.

— Я уже распорядился. Утром будет шесть кормилиц, ты выберешь любую.

Затем он склоняется к сыну, улыбается ему, и малыш, заинтересованный черной повязкой на лице отца, тут же замолкает.

Со слезами на глазах, Кэтти благодарно смотрит на мужа.

Малыш закрывает глаза и засыпает.

Орлов оставляет ей письмо и уходит.

Убедившись, что ребенок спит, Кэтти читает письмо, затем садится к столу и пишет медленно, обдумывая каждое слово:

«Мой милый друг! Тысячу раз спасибо за Ваше письмо…»

Спазм в горле прерывает ее, она прикладывает к губам платок, на платке кровь. Новый приступ рвоты, Кэтти хватается за шею и выбегает из детской. Но, вернувшись через минуту, смотрит на спящего сына и снова садится за письмо. Поглядывая на люльку, пишет, часто останавливаясь и обдумывая каждое слово:

«Я очень тронута тем, что Вы принимаете такое участие в моем счастье, спасибо за Ваши добрые пожелания моему драгоценному маленькому Алексею. Сумасшедшая Кэтти теперь стала почтенной матерью семейства, она усвоила хорошие манеры — спокойна и благоразумна, и думает только о том, чтобы кормить своего малыша и быть хорошей матерью! Другие времена, другие нравы!..»

Кажется, она сказала все, чтобы он понял — с прошлым покончено, их роман завершен, той, прежней Кэтти больше нет. И теперь она может, наконец, написать ему то, что чувствует:

«…Я так счастлива, когда смотрю на очаровательную крошку, я так мечтала о нем!..»

2

Дипломатической почтой, срочно:

Санкт-Петербург, князю Александру Михайловичу Горчакову

«Имею честь сообщить о последних европейских событиях.

Как известно Вашему превосходительству, во время испанской революции 1868 года была свергнута и изгнана из страны королева Изабелла II. Генерал Прима, временный правитель, предложил престол Леопольду Гогенцоллерну, племяннику Вильгельма Прусского. Однако Наполеон III, боясь испано-германского союза, заставил Леопольда отказаться от этого предложения и, при сочувствии всех европейских стран, потребовал, чтобы этот отказ одобрил Вильгельм. Король Вильгельм, не желая начать войны с Францией при общем несочувствии Европы, не стал возражать Наполеону и тем самым устранил непосредственный повод к войне. Но для раздраженного самолюбия Луи-Наполеона отказ Гогенцоллерна показался недостаточным удовлетворением, и 13 июля с. г. правительство Франции потребовало от Пруссии гарантий, что подобная кандидатура никогда не возникнет в будущем. Общественное мнение Европы тут же обернулось против Франции, и в ответ на бестактность Наполеона Вильгельм ответил, что не вправе давать подобных обещаний, на что Наполеон через своего посла направил новое требование, по которому Вильгельм, находившийся на лечении в Бад-Эмсе, должен был дать письменное обещание „никогда не покушаться на достоинство Франции“. Понимая, что Наполеон провоцирует военный конфликт, Вильгельм отказал французскому послу в аудиенции.

В Берлине же граф Бисмарк, которого король уведомил обо всем этом постфактум, тут же передал эмскую депешу короля в прессу. Опубликованная в газетах, эта депеша, в которой сообщалось, что король отказал в приеме послу Франции, вызвала, как Бисмарк, видимо, и рассчитывал, бешенство в Париже, и большинство французских депутатов проголосовало за войну против Пруссии.

Таким образом, война, о которой Бисмарк писал моей супруге еще в мае, сегодня объявлена. Настоящая же причина войны лежит, конечно, не в противоборстве амбиций французского и прусского двора, а в том, что Франция стала последней помехою на пути осуществления идеала Бисмарка об объединении всех земель, „где звучит немецкая речь“.

После Дании и Австрии это третья „национально — освободительная война“ в правлении канцлера Бисмарка. Вину за нее он сумел переложить на Францию.

Князь Николай Орлов, Брюссель, 19 июля 1870».

3