Бисмарк. «Железный канцлер»

При этом Бисмарк уделял собственному здоровью явно недостаточное внимание, принимая меры к его поправке только тогда, когда болезнь в буквальном смысле слова валила его с ног. Огромный груз государственных забот, лежавший на главе правительства, впрочем, оставлял не так много возможностей для планомерно лечения. Однако даже такими элементарными вещами, как диета или соблюдение режима дня, канцлер пренебрегал. Он ни в коей мере не ограничивал себя в приеме пищи, а его рабочий день начинался поздно и заканчивался порой далеко за полночь. Именно постоянными физическими страданиями во многом объясняется тот тяжелый характер Бисмарка, о котором вспоминали позднее многие его сотрудники.

«Моя твердость носит приобретенный характер. Я состою целиком из нервов, причем до такой степени, что самоконтроль был единственной задачей моей жизни» — высказывался канцлер в беседе с английским художником Ричардсоном[385]. Однако подобную откровенность он позволял себе довольно редко. На публике Бисмарк старательно играл роль «железного канцлера», отпустив бороду и неизменно появляясь в униформе 7-го кирасирского полка, шефом которого стал в 1866 году. Впрочем, знаменитую кирасирскую униформу он носил еще и потому, что считал ее более удобной, чем гражданский костюм, а также лучше защищающей грудь и горло от переохлаждения.

Стремление демонстрировать спокойствие и уверенность не исключало взрывов эмоций, особенно в тех случаях, когда они были выгодны самому главе правительства. Однако в какой степени он действительно мог контролировать свою эмоциональную составляющую, укрощать свои нервы? Что в его поведении было настоящим, а что — наигранным? Такими вопросами задавались уже его современники. Сегодня найти ответ на них ничуть не легче, чем в те времена. Сам Бисмарк в шутку заявлял, что время от времени «выпустить пар» бывает очень полезно для работы государственного аппарата — все сразу начинают бегать и суетиться[386].

Все больше времени канцлер старался проводить в Варцине, который стал его любимым владением. «Здесь много очень толстых буков, а также балки и пни, пустоши, заповедные чащи, ручьи, болота, пастбища, дроки, косули, глухари, непроходимые буковые и дубовые заросли, и прочие вещи, доставляющие мне радость, когда я слушаю трио голубя, цапли и луня, или выслушиваю жалобы арендаторов на бесчинства кабанов» — писал он с восторгом жене[387]. Бисмарк питал особую страсть к лесам и даже отдельным деревьям. Он предпринимал бесчисленные пешие и конные прогулки по своим владениям, охотился и наслаждался природой. Побывавший у него в гостях летом 1867 года Кейзерлинг писал своей дочери: «Он уехал сюда, чтобы наслаждаться ничем не потревоженным отдыхом. Но из этого получилось не особенно многое. В его голове все время роятся серьезные мысли, вечные озарения. Бумаги приходят в большом количестве, и сам он говорит, что в последние пять лет не было ни одного свободного от дел дня»[388].

Когда Кейзерлинг посетил Бисмарка на следующий год, то услышал от него, что политика ему совершенно наскучила, и теперь он лишился всякого честолюбия. В это же время глава правительства жаловался Койделлу, что с трудом переносит общение со своим старым другом молодости и с нетерпением ждет отъезда Кейзерлинга, настолько напряжены его нервы[389].

На самом деле, Варцин стал для Бисмарка местом спасения не столько от работы в целом, сколько от изнуряющей «текучки». В 1869 году он провел в своем поместье большую часть года. Здесь он мог спокойно продумывать свою политику, разрабатывать проекты ключевых решений, анализировать информацию. Связь между Варцином и столицей не прерывалась ни на один день — сюда приходила корреспонденция, приезжали многочисленные посетители. В то же время Бисмарк не терпел в Варцине посторонних; попытка организовать рабочее место чиновника, который мог бы исполнять поручения главы правительства, с треском провалилась. Рядом с главой правительства в его поместье могли находиться только те его сподвижники, с которыми его связывали дружеские отношения. Они, в отличие от остальных, не действовали «железному канцлеру» на нервы.

На этот же период пришелся первый выход в свет Марии. Дочь канцлера быстро освоилась в светских кругах Берлина, часто бывала на балах и приемах. В резиденции главы правительства тоже часто проходят мероприятия различного уровня. К примеру, начиная с 1869 года Бисмарк регулярно организовывал приемы для депутатов рейхстага. Тем не менее, его резиденция не стала центром светской жизни прусской столицы. Все, что здесь происходило, было подчинено в первую очередь политическим задачам.