Бисмарк. «Железный канцлер»

Роль рейхстага в системе государственных институтов была достаточно ограниченной. Вне сферы его влияния находились армия, внешняя политика и бюрократический аппарат. Однако говорить, подобно некоторым историкам, о «завуалированной форме монархического абсолютизма»[455] было бы неправильно. Без согласия парламента не мог вступить в силу ни один закон, он располагал и бюджетным правом, которое порой становилось серьезным аргументом в политической борьбе. Более того, влияние рейхстага со временем росло за счет того, что парламентские дебаты находились в центре внимания германского общества. Постепенно он стал восприниматься как один из центральных органов власти, форум нации. И монарх, и канцлер были вынуждены сотрудничать с рейхстагом и искать с ним компромиссы.

В рейхстаге в начале 1870-х годов было представлено около десятка политических сил, не считая независимых депутатов. Мажоритарная система — каждый кандидат должен был получить большинство в одном из избирательных округов, партийных списков не существовало — благоприятствовала политическим силам, имевшим четкую региональную привязку. Все представленные в рейхстаге партии и группы можно условно разделить на четыре лагеря.

В первом находились две правые партии — консерваторы и свободные консерваторы. Первые, опираясь в первую очередь на прусское дворянство, были поначалу скептически настроены по отношению к новой империи и сотрудничеству Бисмарка с либералами. Свободные консерваторы (Имперская партия), напротив, поддерживали «железного канцлера» во всем.

Второй — либеральный — лагерь был наиболее многочисленным. Либеральная имперская партия безоговорочно поддерживала правительство; своих избирателей она находила, в первую очередь, в южных и западных регионах Германии. Национал-либеральная партия сформировала самую мощную фракцию в парламенте (125 депутатов из 382) и могла с наибольшим основанием говорить о себе как о «правительственной партии». Национал-либералы были стратегическими союзниками Бисмарка, что не исключало расхождений по отдельным вопросам. Большинство представителей этой партии считали, что страна должна двигаться дальше по пути развития парламентаризма, однако этот процесс вполне может быть плавным и бесконфликтным. Устраивать войну с правительством они считали контрпродуктивным, тем более что имелось немало точек соприкосновения — от экономической политики до борьбы с влиянием католической Церкви. Наконец, третья либеральная партия, прогрессисты, по-прежнему находилась в оппозиции, хотя это не исключало сотрудничества с правительством в отдельных вопросах.

Третий лагерь можно было бы назвать «протестным». Здесь собрались представители различных меньшинств, скептически относившихся к новой империи. Ядром этого лагеря являлась католическая партия Центра. Католики составляли чуть больше трети населения новой империи, зато были подавляющим большинством в южногерманских государствах, где были широко распространены антипрусские настроения. Именно поэтому Центр с самого начала выступил с позиций противника прусской гегемонии и защиты прав отдельных государств — членов империи. Кроме того, партия защищала позиции Церкви в государстве и обществе. К Центру примыкали депутаты от прусских поляков и датчан, а также вельфы. С 1874 года этот лагерь пополнился также представителями Эльзас-Лотарингии.

Четвертый лагерь в 1871 году существовал еще в зародыше. Речь идет о германской социал-демократии, представленной двумя партиями — Всеобщим германским рабочим союзом («лассальянцами») и Социал-демократической рабочей партией («эйзенахцами»). В 1871 году немецкие левые были представлены в парламенте всего двумя депутатами, получив на выборах немногим более трех процентов голосов. Однако затем их представительство почти непрерывно росло. В 1875 году обе группы объединились в Социалистическую рабочую партию Германии.

Эту партию можно с некоторыми оговорками назвать единственной существовавшей на тот момент партией современного типа — с развитой сетью первичных организаций, массовым членством, постоянно работающими органами и прессой. В какой-то степени с ней могла конкурировать в этом отношении партия Центра, однако она опиралась, в первую очередь, на развитую сеть церковных организаций. Остальные являлись в чистом виде «партиями уважаемых людей» без четкой организационной структуры, центром деятельности которых являлась парламентская фракция. О работе с избирателями вспоминали только в предвыборный период, массового членства не существовало. Иногда кандидаты шли на выборы независимо друг от друга и лишь потом, оказавшись в парламенте, решали, к какой из фракций им примкнуть.