Бист Вилах. Красный город

Мортен в это время уже снова набил рот полюбившимися бубликами, поэтому ответил Банвиль:

– Где? В Москве?

Дариор вновь пожал плечами.

– Я уже несколько лет не был в России и не знаю, чего от неё ожидать.

Мимо за окном стремительно пролетали бесконечные лабиринты лесов и полей, изредка сменявшиеся заледенелыми реками и озёрами. Французы только хлопали глазами, завороженно глядя на эту снежную красоту.

– Как вы живёте в этом ледовом царстве? – изумлённо говорил Мортен. – У вас вообще бывает лето?

– Конечно же, бывает! – улыбнулся Дариор. – Иной раз даже теплее вашего.

– Ну, в это я никогда не поверю, – покачал головой Мортен, глядя на обледеневшие сосны. Вскоре комиссар и вовсе прилип к пейзажу за стеклом и лишь иногда отвлекался, принимаясь за сдобу с изюмом.

Надо сказать, что ел Мортен много, весьма много. Ещё при посадке он, несмотря на протесты Дариора, заглянул в вагон-ресторан и раздобыл там корзину, доверху набитую бубликами, пирожками и булками, и теперь уплетал их за обе щеки, даже не думая ни с кем делиться. Как только проснулся, комиссар решил снова идти в вагон-ресторан, дабы, как он выразился, «пополнить запасы провизии». Дариору с Банвилем стоило большого труда отговорить его от этой затеи. Не то чтобы историк и лейтенант совсем не хотели есть – напротив, оба были очень голодны, – однако они помнили наказ Мещанова и лишний раз старались не высовываться из вагона. Никакой слежки Дариор, правда, так и не заметил, но лезть на рожон явно не стоило. Поэтому всю дорогу путники безвылазно сидели в купе.

Мортен, надо сказать, совсем извёлся от этого обстоятельства и постоянно норовил выбраться за дверь. В конце концов, Дариор пообещал ему, что они присоединятся к праздничному пиршеству в вагоне-ресторане непосредственно перед Новым годом. Но ни минутой раньше. Часы показывали 8:20 вечера – вот-вот должен был явиться долгожданный агент с дальнейшими инструкциями. Поэтому отлучаться из вагона пока не следовало.

– Поезд уже дважды останавливался, – обеспокоенно заметил Банвиль, – но агент не появился. Вдруг что-то пошло не так и нас никто не встретит?

– Не думаю, – задумчиво ответил Дариор. – Михаил Иванович сказал, что агент прибудет где-то часа за четыре до Москвы. По моим расчётам, это должно произойти как раз сейчас.

Словно подтверждая его слова, в купе деликатно заглянул проводник и сообщил официальным тоном:

– Вязьма через пятнадцать минут. Поезд стоит полчаса. Чаю не желаете-с, господа?

– Давай-давай! – развязно закивал Мортен и швырнул проводнику монету. Тот удивлённо захлопал глазами на французский франк, но ничего не сказал и удалился.

– Советую вам расплачиваться местными деньгами, – заметил Дариор, неодобрительно взглянув на комиссара.

Мортен усмехнулся:

– Не так уж много их осталось. Не беда – зайдём в первый же банк и поменяем франки. Банки-то у вас есть?

На это Дариор ничего не ответил, вспомнил об украденных червонцах и хмуро отвернулся к окну. Вскоре подали чай – традиционно в тонких стаканах и посеребренных подстаканниках. Правда, было видно, что чай «жидковат». Но когда комиссар возмущённо набросился на проводника, тот даже не подумал извиниться, а наоборот, обругал Мортена и удалился, сам же обидевшись. При царском режиме люди такого себе не позволяли! Дариор ещё раз мысленно убедился, что едет уже не в ту Россию. Однако Мортен вовсе не разозлился и не обиделся, а напротив, принялся на все лады горячо расхваливать боевой нрав русского населения.

Вскоре поезд начал плавно сбавлять ход, морозно заскрежетали его колёса. В окне появилась большая станция, несмотря на ночь, наполовину набитая народом. Видимо, русские люди пылали желанием взглянуть на иностранцев. В коридоре послышались торопливые шаги – это уже сами иностранцы спешили воочию узреть славянские просторы. Минут пять за дверью доносились кашель, деликатные извинения и стук каблуков, затем постепенно всё смолкло. Кому было нужно, те уже вышли из вагона, а прочие нелюбопытные персоны остались в своих купе.

Какой-то ребёнок на станции залепил в стекло снежок и уже начал готовить следующий, но Мортен состроил ему такую гримасу, что малыш с плачем кинулся бежать. Теперь всё стихло окончательно. Путники остались в полнейшей тишине ожидания. Лишь за стеклом плавно кружили белые хлопья, да тяжело отдувался загнанный поезд. Вскоре Банвиль не вытерпел и спросил:

– Быть может, мы всё-таки ошиблись?

И едва он успел сказать это, как в дверь тихо постучали. Мортен сразу же скинул под стол бублики и придал лицу деловое выражение, лейтенант торопливо поправил воротничок, а Дариор молча встал и распахнул дверь.

Первое, что он увидел в полумраке коридора, – это контрастно-яркие красивые глаза. Длинные ресницы уходили чуть в сторону, делая очи более глубокими и открытыми. Затем в купе проник лёгкий аромат французских духов, и вслед за ним в дверной проём шагнул агент ордена госпитальеров.