Бит Отель: Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

Но прежде чем вышли «Уходящие минуты», у Берроуза уже была готова порция «разрезок» для второй книги, большая их часть появилась в декабре 1959 г. На этот раз Грегори и Синклер в этом не участвовали. Грегори теперь совершенно не нравилась вся эта идея, а Синклера, если верить Берроузу, «разрезки» свели с ума, хотя госпитализировали его только в январе 1961 г. Синклер бушевал, ломал окна и как-то даже выбросил из окна отеля кровать. Гаи Фроже поместила его в британскую больницу, но потом приехала его мама и поместила его в частную клинику, в Шато де Сюрезн, недалеко от Парижа, где он работал над книгами, которые надеялся опубликовать в Лондоне у Джона Кэлдера. Споры и сложности, связанные с «разрезками», стали последней каплей для Синклера, который и так имел с реальностью весьма условную связь. Билл рассказывал, что мать Синклера пришла в отель и принялась обвинять его, что это из-за него он сошел с ума. Для следующего тома, «Дезинсектора!», Брайон дал несколько стихотворений, в которых переставил строчки местами: он менял слова в одной строчке столько раз, сколько это было возможно. К примеру, из строчки «Джанк – это плохо, малыш» получилось стихотворение из 34 строчек. В книгу вошло и несколько каллиграфических рисунков Брайона, но все-таки по большей части эта книга была книгой Билла, и именно он указан ее автором. Она была прекрасно издана в конце 1960-х в издательстве Дейва Хазелвуда Auerhahn Press в Сан-Франциско. На обложке красовался рисунок Брайона. Одной из первых там шла «разрезка», сделанная из историй, опубликованных в New York Herald Tribune: «У королевы-матери родился второй сын», «Уругвай молит…», «В Мадриде взорвалась пятая бомба» и «Браун дал шахматистам передышку в шестьдесят дней». Этот текст существует не только в печатном виде, он стал и одной из самых ранних «разрезок», записанных Биллом на магнитофон.

Записи «разрезок» на магнитофон начались почти одновременно с бумажными. Билл говорит, что первым до этого додумался Брайон: «Эта была идея Брайона. Ничего не менялось, ты просто записывал что-то на магнитофон. Возьми какие-нибудь газетные статьи. Перемешай их, разрежь или вставь в них что-нибудь и посмотри, что получилось. Это удивительно правильно, вы словно заканчиваете предложение. Удивительно, в этом-то и соль. Изюминка, которая и объясняет загадку творения из пустоты. Когда кто-то выходит из этой двери и видит что-то перед собой, он и не подозревает, что я его жду. Это помогает понять, что же такое жизнь на самом деле, что и она – “разрезка”. Каждый раз, когда смотришь в окно, или выходишь из дома, или отвечаешь кому-то, то оказываешься во власти обстоятельств, которые никто не может предсказать».

С того самого момента, когда в конце Второй мировой войны возникла такая вещь, как возможность магнитофонной записи, она интересовала Брайона. Он записал большое количество музыки в своем ресторане «Тысяча и одна ночь» в Танжере, но всегда жалел о том, что у него никогда не было профессиональной музыкальной аппаратуры. В каждой комнате было только 40 Вт, так что обитатели могли использовать только ограниченное количество техники. У Брайона был старый неработающий магнитофон марки «Ревер», но Иэн Соммервиль знал все о магнитофонах и вскоре починил его. Именно на нем были записаны первые врезки или «аудиоразрезки». Они начитывали тексты, а потом через случайные промежутки снова записывали уже сверху новые куски текста, таким образом получалась запись с двойным дном. Брайон рассказывал своему биографу Терри Уилсону: «В бедности есть свои плюсы, она заставляет тебя быть более изворотливым, жизнь делает веселее, и ты извлекаешь большую выгоду из того, что имеешь, становишься более изобретательным. Когда ты делаешь что-то своими руками, ты чувствуешь эту вещь. Уильяму нравится мысль о том, что он может “потрогать” собственные слова, сделать их своеобразным клеймом и спереть слова другого. Кстати, когда ты первый раз слышишь запись, это еще и очень смешно». Тогда у Билла еще не было своего магнитофона, и чтобы показать ему, что можно сделать, первую запись сделал Брайон. Она называлась «Песнь песней» и состояла из текстов Шекспира и «Песни Песней». Билл сразу же проникся, пошел на улицу и купил дешевый японский магнитофон. В то время все магнитофоны были бобинными, Philips изобрел кассетный магнитофон только в 1965 г. Пленка наматывалась на бобины, а управлялся громоздкий агрегат при помощи больших кнопок, на которые Билл давил с такой силой, что, наверное, сломал бы магнитофон уже через несколько недель; чтобы сделать запись с применением врезок, надо было часто останавливать и снова запускать магнитофон.