Битов, или Новые сведения о человеке

Битов так много всего придумал, так многое, однажды захотев, осуществил! И все-таки не все успел. Он задумал две новые книги – «В ожидании осени» про Пушкина и окончательный, полный «Пушкинский том». Битов попросил, чтобы я ему помогла. Он диктовал – я записывала, он правил расшифровку – я собирала все в единое целое, и он снова правил… Почти все было готово…

И вот Битова – нет. Но книги – будут. Его бумажные тетради тоже ждут расшифровки, об этом думает его дочь Аня – предстоит огромная работа. А на книгу «В ожидании осени» подписан договор с «Эксмо». Надеюсь, одновременно выйдет и фильм «В ожидании осени. Пушкин – Битов – Габриадзе». По жанру это будет анимадок – документальный фильм с большим количеством рисунков и анимации.

Кому-то покажется странным, но Битов никогда не был в Болдине. Как мне кажется, он не ездил «туристом по пушкинским местам», потому что хотел к самому, к Пушкину, и не зря тревожить, а по делу… После открытия придуманного Битовым «Памятника Зайцу» в Михайловском, после их общей с Резо Габриадзе Пушкинианы, после Пушкинского джаза и множества эссе – Битов почувствовал право встретиться с Пушкиным в Болдине. Я позвонила ему, когда была в Питере, договорились, что приду и мы прикинем, когда можно ехать. Но – я заболела. «Ну что ж ты меня кинула? – прохрипел он в телефон. – Ладно, теперь в Москве. Если не умру».

Мы созванивались еще несколько раз. Но добраться до Болдина так и не смогли.

Зато он видел фотографии тех, пушкинских мест, в том числе эту, осеннюю, закатную. Смотрел долго, внимательно. Сложил. Прихлопнул ладонью: «Ну вот, можно сказать, побывал».

Наверное, Болдино для Битова – это некое фантастическое, райское место, в котором его уже поджидает Пушкин, да и много кто еще.

Резо Габриадзе, когда этим летом мы снимали его для фильма, сказал: «Битов – вечный странник, наверняка отправился именно туда».

Над последней книгой Битова «В ожидании осени» мы работали так: он надиктовывал, я записывала, потом расшифровывала, правила, выстраивала в единый текст по смыслу, давала ему на вычитку, правила снова. И так пока Битов не считал, что текст готов. Самые последние правки он вносил в распечатку. А отчасти записывал в большие общие тетради. Они же служили и дневником. Сейчас я расшифровываю эти его тетради.

Среди текстов о Пушкине попадаются и записи снов – их очень много, и рассказы о детях, внуках и правнуках, и какие-то даже технические записки.

И вдруг натыкаюсь на рассказ об очередном сне.

Запись от 29 августа 2017 года, 2.30 утра. Она довольно подробная и длинная. Перескажу коротко. Приснился сон, словно на границе двух снов и двух времен. 63-й год и наши дни. Как будто Битов из 63-го года сам себе сегодняшнему приносит некий роман и вместе – нынешний Битов и тот, из 63-го года, – решают, куда идти автору. Соглашаются – в рай. И сразу уже они бегут по солнечному футбольному полю, и счет в их пользу, и вдруг становится совершенно ясно, что все зеркально и все повторяется, что двухлетняя дочь – это копия двухлетней правнучки (а не наоборот), что надо бы съездить на Камчатку к другу детства Кулакову, которого уже давно нет в живых, и сразу же он просыпается из нынешнего сна в тот, 63-го года. И следует такая запись:

«…просыпаюсь. Я еще пишу “Записки” и не ездил ни к какому другу детства, ни на какую Камчатку, и не возвращался 3 декабря, чтобы вступить в свое новое время “После Кулакова”. Господи, спасибо и прости! Упокой Господи!»

Получается, что 29 августа 2017 года Битов, записывая в тетрадь свой только что приснившийся сон, назвал дату своей смерти. Он скончался через два с половиной года – 3 декабря 2018-го…

Эллен Чансенс [28]

Немного о себе

В 1980-м я делала исследование в Москве и Ленинграде. Я хотела найти блестящего современного русского писателя, который не идеолог и не политический диссидент, а просто замечательный писатель. Я спрашивала у всех, кого знала – у ученых, писателей, друзей и т. д. Мне часто отвечали: «Я предпочитаю классику». Человек, который сказал мне, чтобы я прочитала Битова, – моя пратетя, Елена Соловейчик. Леля осталась в России, когда мой дедушка, моя бабушка (эсеры) и мама, тогда очень маленькая девочка, эмигрировали после революции большевиков. Подруга Лели с детства, Наталья Ральбе, была сестрой Елены Ральбе, которую Битов назвал своим «первым читателем». Он посвятил «Похороны доктора» ей.

Я продолжаю писать о творчестве Битова. Я теперь пишу вторую книгу о его творчестве. Один из курсов, который я преподаю, – это семинар для аспирантов, «Семинар по Андрею Битову».

Темы других моих публикаций – русский роман XIX, XX и XXI веков, Достоевский, Чехов, Хармс, литература и кино, литература и другие виды искусства, журнализм. Пишу эссе, стихи, рассказы и мемуары.

Письмо Андрею

Памяти Битова