Битте-дритте, фрау-мадам

К концу моей обличительной речи я смотрела только на бывшего вожатого, и когда бросила победный взгляд на Сашу, то едва не поперхнулась горячим кофе. Она смеялась. Это был не истерический хохот, не тихий смущенный смех, не… Наверное, так мог смеяться человек, потерявший последний рубль за полмесяца до получки. От облегчения, что не нужно больше думать, как растянуть его на оставшееся время.

— Мисс Марпл, — смеялась Саша. — Евлампия Романова. Даша Васильева. Ну, Ника, ты даешь! Гордись, Коля, нам выпал счастливый шанс познакомиться с гением народного сыска — Никой Евсеевой. Нет, подожди. Не обижайся. Подожди, Ника, сейчас я отсмеюсь… Ну вот, вроде успокоилась.

— Интересно, что именно тебя развеселило в моих словах? — кажется, я действительно обиделась. Не такая реакция ожидалась от разоблаченных преступников. Хотя… Должна признаться, что несмотря на все вышесказанное, в моей голове слово «преступники» почему-то никак не вязалось с сидевшей напротив парой.

— Ты права, Ника, — в голосе Чинарова я с удивлением уловила нотки тихой и давней грусти. — Пашка действительно мой сын. Мой и Сашин. Только скрывать это от Лехи никто не собирался. Ведь это была его идея…

— Какая идея? — вот теперь я ничего не понимала.

— Все очень просто, — вздохнул Николай. — И очень сложно одновременно. Понимаешь, Леха в армии на атомной подводной лодке служил. И детей у него быть не может. А какая же семья без карапузов? Брать в детдоме? Наследственность, да и город маленький. Узнают, потом от пересудов некуда деться некуда будет. Вот Леха и попросил меня… По дружбе. Ну, ты понимаешь… Он с меня слово взял, что когда ребенок родится, я уеду из города. И больше не вернусь никогда.

— Но ты вернулся… — пробормотала я совершенно выбитая из колеи таким поворотом.

Вот это да! Такого даже в мексиканских сериалах не увидишь. Но каков Панфилов! Свести друга с женой и не побояться, что сам останется у разбитого корыта. Вон, Чинаров какой орел, куда до него бизнесмену…

— Я был вынужден вернуться. Выхода другого не было, — Николай между тем продолжал свой рассказ, сцепив руки в замок. — Влип я по самые…

— А конкретнее можно? — любопытство мое потихоньку брало верх над растерянностью.

— С мафией связался. Им всегда нужны такие парни, как я. Крепкие и глупые. Они так ловко все обставили, что я понял на кого работаю, только когда было уже поздно. Очень поздно. Но уж когда узнал… Разрулил все дела по понятиям. Только по своим. Поэтому теперь меня и менты ищут, и авторитеты.

— И он приехал сюда, — вздохнула Саша, и осторожно погладила Николая по короткому русому ежику, возле залитого зеленкой неровного шва. — Ему больше некуда было ехать…

— Мне хотя бы месяца четыре нужно было на дне отлежаться. А тут лагерь этот кстати пришелся. Никто меня там не нашел бы. Но я не знал, что Панфилов туда Пашку своего… то есть моего… До меня так и не дошло, зачем он это сделал? Проверял что ли? Но через месяц я понял, что больше так не смогу. Я других детей едва замечал, только на него одного смотрел. Однажды по пьяне чуть не проговорился. Уже ляпнул, что тайну ему хочу открыть, да вовремя опомнился. Пришлось подземным ходом отговариваться. Короче, запутался я окончательно. Видеть, как он моими глазами смотрит на Леху и говорит ему «папа»… Не могу. А уехать и все забыть… Тоже не могу.

— Вот тебе и инсулин в руки, — констатировала я.

— Дура! — рявкнул Чинаров, отбросив всякие церемонии, но потом сдержался. — Знаешь, Ника я через чужие жизни уже переступал, но друзей предавать еще не научился. Вот если бы у нас Сашкой что-то было… то есть по-настоящему… Может быть, тогда… Только она ведь Леху взаправду любит. И когда я ее… Ну, когда Пашку надо было делать, мы с Лехой ее до беспамятства напоили.

— Я сама попросила, — напряжения в Саше Панфиловой хватило бы на высоковольтную ЛЭП. — Они мне все рассказали. Леша очень просил. Говорил, что это единственный выход, что только так мы будем счастливы по-настоящему. А я очень-очень хотела детей, только все равно не смогла сама… Вот и попросила, чтобы они меня напоили.

— Мама дорогая, — пробормотала я, ища, куда бы спрятаться от обрушившихся на меня эмоций. — Как же вы теперь?

— Не знаю, — Саша провела рукой по глазам. — К шведской семье я еще морально не готова.

— Я тоже, — ни с того ни с сего сорвалось у меня с языка, и два вопросительных взгляда воткнулись мне в переносицу.

— Это ты про «адвоката» и «переводчика»? — первой догадалась Саша. Все-таки женские души, что ни говори, во многом настроены в унисон. Задень одну, завибрирует и вторая. — Не знаешь, кого выбрать?

— Знаю! Никого! — прошипела я, в миг припомнив все грехи обоих неудавшихся женихов. — Ладно, все. Проехали. И мне ехать пора. Меня в девять утра, между прочим, в РОВД на допрос ждут. А еще надо Панфилова вашего проведать. И если он пришел в себя все ему объяснить.

— А если он не пришел в себя? — Саша смотрела на меня, как на замедляющее бег колесо рулетки.