Bittersweet (СИ)

– Конечно, она не Эган, потому ей нельзя. А вам можно всё. Неужели ты боишься пары строк на дисплее? Она только и делает, что скидывает мне на почту какую-нибудь дрянь. Раньше было обидно, теперь, увы, приходит осознание, что кое-кто знает больше меня. Это я наивно думал, что обладаю талантом. А мисс Флеминг с самого начала знала, что талант, голос и внешность – не главное, роялит здесь количество презервативов, выброшенных в мусорное ведро. Чем больше их, тем сильнее ротация и пиар. Я же постарался и заслуживаю соответствующего вознаграждения. Я же действительно блядь, которую твой братец имеет, как ему захочется.

– Илайя!

– Если ей от этого станет легче, пусть выпускает пар. Пусть. Я же только и могу, что выступать в качестве мальчика для битья. Кто здесь вообще думает о чужих чувствах? Почему нельзя было взять на роль в мюзикле Джулиана? Ромуальд любил его. Пусть никто из вас этого не признавал, но они были близки, они дорожили друг другом, пока в их жизнь не подсунули потаскушку в моём лице. Он смог бы сыграть, я в этом уверен. Просто вам он не нравился. Почему? Сорвал как-то контракт? Не продал нужное количество копий своего творения? Или, снимая клип, превысил расход бюджета? Какой я идиот! Надо было с самого начала раскинуть мозгами и понять, что к чему. Но…

Он ещё несколько секунд смотрел на Челси, а потом развернулся и направился к выходу. Телефон остался в руках у сестры Ромуальда. Она бы не отстала от Илайи, продолжая донимать его вопросами. Она бы пыталась вытащить подробности происходящего и доводила его до бешенства. Теперь, скорее всего, позвонит Ромуальду и поведает ему о письмах.

Да какая разница?

Пусть рассказывает. Всё равно после правды, открывшейся сегодня, Илайя не считал свои отношения спасательным кругом. Он – вещь, купленная Ромуальду в подарок. Был вещью и остаётся ею же. Наверное, его никогда не перестанут покупать. Сначала Челси, предложившая контракт, на самом деле, прекрасно замаскировавшая сделку купли-продажи тела. Плевать она хотела на голос, пластику и умение держаться на сцене. Челси умело распорядилась своими знаниями, применив их с максимальной выгодой. Она хотела, чтобы Ромуальд терял голову, срывал с этого тела все тряпки и трахал в своё удовольствие, отвлекаясь от Джулиана, постепенно забывая его и привыкая к новой игрушке.

Поставленной цели добилась.

Ромуальд тоже покупал. Совместной поездкой на отдых, своей повышенной заботой, новыми вещами в гардеробе, теми же солнцезащитными очками, которые выбирал самостоятельно, ресторанами. Вполне возможно, он знал о плане сестры, смирился с открытием и принялся отыгрывать привычный сценарий. Сначала что-то дарить, потом тащить в кровать.

Илайе не хотелось думать о собственных ощущениях, и о том, как он сам откликался на чужие слова, прикосновения, охотно целовал в ответ, обнимал, прижимался и стонал под Ромуальдом, не зная, что всё это время фактически отрабатывает гонорар в виде своей роли в мюзикле.

Ноль таланта, ноль вокальных данных. Какая разница? Кого это волнует, если есть прекрасно открывающийся рот, куда вполне реально засунуть, когда возникнет такая потребность. Ну, и задница тоже есть. Ничего так, в целом.

Вроде Ромуальду понравилась, в противном случае, всё развивалось бы по иному сценарию.

«Жизнь – такая шлюха», – подумал с тоской Илайя.

«Под стать тебе», – подсказало подсознание.

И почему-то даже не создалось впечатления, что это сарказм и намеренная попытка задеть, скорее расценивалось, как констатация факта.

Ему только что наплевали в душу, вывалив правду, а он не нашёл, что сказать в ответ. Наверное, ответа, в принципе, не существовало. Невразумительное блеяние за достойный отпор не считается, а на обвинительную тираду его не хватало. Он чувствовал себя растоптанным и уничтоженным.

Он чувствовал себя грязным гомиком, хотя в былое время собственная ориентация его мало волновала. Теперь же… Да не в ориентации дело было, а в обнажении условий, способствовавших зарождению отношений.

Содержанка – вот он кто.

Личная блядь Ромуальда Эгана, подаренная тому заботливой сестричкой.

Просто сними упаковку, разрежь ленточку, разложи на горизонтальной поверхности и вытрахай во всех позах. И делай это до тех пор, пока не надоест.

А надоест уже совсем скоро.

Впрочем, какая теперь разница? Контракт на один сезон. В сезоне остался один спектакль. Сыграть его, забрать деньги и уехать, куда глаза глядят. Подальше от «Эган Медиа-групп», подальше от госпожи продюсера, обещавшей сладкую жизнь, а потом придавившей его к земле грязными подробностями, от Ромуальда, который вряд ли будет печалиться. Немного времени, и он найдёт себе новый объект.

Или сестра поможет.

Она в этом специалист.

Илайя не думал, что от пары признательных слов его настолько развезёт. Не думал, что пара фраз способна уничтожить за считанные секунды, но сейчас ощущал их разрушительную силу.

Никто, просто дорогая игрушка.