Bittersweet (СИ)

Ромуальд оставался верен своим традициям, предпочитая изначально выговориться, а потом предоставить слово своему оппоненту. Ладонь коснулась рта, призывая к молчанию. Илайя подчинился без лишних вопросов. Собственные вопли виделись ныне проявлением несусветной глупости, незрелости и демонстрации возраста, едва-едва отошедшего от подросткового. Если судить по поступкам, то этого не сделавшего, поскольку именно подросткам свойственны настолько импульсивные выходки. Но… Остаться с Челси он просто не мог, понимая, что это отвратительно – глотать слёзы, сидя напротив человека, спустившего тебя с небес на землю, заставившего осознать всю ничтожность своей личности.

– Твои слова о Джулиане и невозможности заменить его, став подобием. Неужели ты, правда, думаешь, что я пытаюсь играть в человеческие шахматы, активно используя рокировку? – спросил Ромуальд, не ожидая ответа. – Неужели считаешь, что всё построено исключительно на жалости и желании ухватиться за кого угодно, только бы не находиться в гордом одиночестве? Это очень странные мысли. Мне никогда их не понять.

– Я чувствую себя ничтожеством, разрушившим чужую жизнь.

– А Челси об этом даже не задумывается. И не задумается никогда. Хотя следовало бы.

– Ромуальд.

– Да?

– Как ты умудряешься сохранять спокойствие и рассудительность, узнав такие новости? – Илайя перебросил пиджак через плечо и чуть ослабил галстук.

Ему хотелось снять ботинки и пройтись пешком по пляжу, ощущая под ступнями тёплый песок. Раскинуть руки в разные стороны, вспоминая метод изготовления снежных ангелов, только опробовать это не на снегу, а не песке. Выбросить из головы этот вечер, разговор с Челси и прочие нелепости. На время позабыть об условностях, окружающих его и погрузиться в опьяняющие эмоции. Почувствовать себя влюблённым, счастливым и абсолютно свободным. Но как только он думал о влюблённости, его моментально придавливало сверху монолитом, на котором огромными буквами было написано, что его любовь, преданность и прочие чувства, направленные на Ромуальда, куплены. Пусть не напрямую, а завуалировано, тем не менее. Его симпатия и благосклонность имеют определённую цену и сейчас лежат на банковском счёте, дожидаясь момента, когда владелец их обналичит. Сколько это будет в банкнотах? Внушительно? Или так, что разговор об этом заводить стыдно?

Как перебарывают отвращение к себе реальные проститутки?

Неужели они совсем не ощущают грязи, в которую окунулись? Конечно, есть те, кто в сфере оказания сексуальных услуг ощущает себя, как рыба в воде, наслаждается и получает от происходящего удовольствие. Но это скорее исключение из правил, нежели закономерность. И от характера зависит. Есть ведь те, кто действительно обожает сам процесс, независимо от того, с кем, как и почему.

Себя Илайя к этой категории причислить не мог, вот и недоумевал.

Встать бы под душ и отмыться от грязи, в которой оказался после признания госпожи продюсера. Да только есть подозрения, что эта процедура не поможет. Всё в мозгах, а не на теле. Всё очень и очень плохо.

Отчим со своими насмешливыми вопросами не сумел задеть его настолько. У отчима-то и доказательств не было, только подозрения, умноженные на извечную непробиваемость и уверенность в собственной неотразимости.

У Челси на руках имелись неопровержимые доказательства. Вряд ли она стала бы лгать. Ложь была в самом начале, теперь наступило время откровенных признаний, щедро сдобренных подробностями, с помощью которых оппонента можно уничтожить за одно мгновение, если знаешь его слабые места. Неизвестно, насколько осведомлённой в этом вопросе была Челси, но ударила прицельно, как заправский снайпер.

Теперь многое прояснялось.

Илайю всегда занимал вопрос, почему наставница столь благосклонно восприняла его отношения с Ромуальдом? Почему она не подняла скандал вокруг происшествия с полуизнасилованием, а ограничилась парой возмущённых фраз. Разумеется, это всё было списано им на родственные чувства. Челси не могла допустить, чтобы Ромуальд засветился в скандалах сексуальной направленности. Теперь накрывало осознанием: дело в другом.

Она с первого дня знакомства делала ставку на эти отношения, а потом уже не высказывала претензий, понимая, что с её стороны это будет скотством в двойном формате.

Но как же убедительно она играла скорбь, сожаление, разочарование и удивление. Как же она старалась!

– Привычка, – сказал Ромуальд, потянув замок на своём худи.

В отличие от любовника, бродившего по пляжу при полном параде, так, что хоть сейчас на обложку очередного глянцевого издания или же на красную ковровую дорожку, чтобы премию получать или официально представлять своё творение, он даже не подумал переодеваться, выбираясь из дома. Оборвав разговор с Челси, он моментально кинулся в прихожую, ухватил ключи от машины и отправился на поиски. Какое счастье, что интуиция не подвела, а Илайя обнаружился в одном из баров, живой и невредимый, не попав по неприятной традиции в очередной переплёт.

– Откуда бы ей взяться?