Битва

— Имитационный зал, — пояснил Умнов. — Здесь создаем обстановку, возможные варианты ракетных ударов противника. В общем, занимаемся теорией игр… математических. Предусмотрены разные варианты. А «Меркурий» — он видоизменен…

— Слышь, видоизменен, Георгий Владимирович! — с привычным смешком вставил Тарасенко. — К тому, какой он у вас, в Шантарске, добавлено еще столько же… Махина!

— Поклеп! — добродушно отмахнулся Умнов. — Сейчас проиграем. «Меркурий» должен разгадать любой предложенный вариант удара, выдать верное решение и реализовать его. — Умнов подошел к небольшому наклонному столику с панелями управления, нажал кнопку, сухо в микрофон отдал распоряжение: — Приготовиться к работе от имитатора.

Включился динамик громкой связи, и один за другим разноголосо, внакладку, зачастили доклады о готовности.

— Внимание! Аппаратура включена, программа задана, — строго сказал Умнов в микрофон, защелкал тумблерами на панели управления, нажал красную в гнезде кнопку.

В тишине, глухой, угнетающей, которая вновь разом схватилась тут, Сергеев неожиданно поймал себя на мысли: за те годы в Шантарске во всяких ситуациях оказывался, порой в безвыходных, вставал перед срывом, крушением — мог бы привыкнуть, относиться ко всему спокойнее, а вот все внутри сжалось, напряглось. Даже почувствовал — ноги задеревенели, когда Умнов, тоже молча, подвел его к узкому экрану с цепочкой небольших оконцев. Сергеев было начал читать разноцветные надписи над оконцами и вздрогнул: густой голос торжественно объявил:

— Программа прошла!

И сразу же высветилось несколько оконцев, и рядом, подступая к Сергееву, с несдерживаемым оживлением Умнов сказал:

— Вот анализ задачи, Георгий Владимирович, он точный, безошибочный. А здесь — решение комплекса, тоже верное! Словом, в реальной обстановке наши антиракеты уже пошли бы…

— Прав Петр Филатович — отстал! — искренне признался Сергеев, теперь мягчея, представляя весь смысл того «серьезного шага вперед», о котором помянул днем Тарасенко.

— Еще не то покажем! — в веселом расположении заявил Умнов. — Но… сюрприз!

Поздно вечером они приехали все вместе в городок. У Сергеева еще было все свежо перед глазами, все увиденное, действительно важное и удивительное. Позднее там, в зале имитационной аппаратуры, проиграли многие задачи, и «Меркурий» разгадывал их, выдавал решения. После, в подземном классе, Умнов на доске, чертя мелом фигуры, формулы, увлеченно объяснял принципы и секреты «нового шага» в «Меркурии». За узенькими столиками, совсем как ученики, сидели лишь двое — Сергеев и Тарасенко…

«Сюрприз» приспел только к вечеру: объявили тревогу, и Сергеев, успокоенный, забывший уже, что его еще ждал «сюрприз», в недоумении стал оглядываться то на Тарасенко, то на Умнова.

— Ну что ж, сюрприз, Георгий Владимирович… — откладывая мел на бортик доски, сказал Умнов. — Пойдет реальная ракета с усложненной боевой задачей. Посмотрим! Правда, «Меркурий» должен только решить задачу, а вот послать навстречу… этого не будет…

Что ж, ракета пошла. И «Меркурий» решил задачу, ракета же после самоликвидировалась.

…В квартирке главного конструктора, по-холостяцки обставленной, был сервирован стол для ужина: белые салфетки прикрывали расставленную в тарелках еду. Умнов, пригласив помыть руки, потянул к столу, пошутил мрачно, хотя и старался облечь все смешком:

— Не хлебом единым, как говорят, жив человек! Однако пока живы…

— Нет, слышь! — подхватил невысокий щуплый Тарасенко, тоже видно, возбужденный встречей. — Чего о завтрашнем дне, Сергей Александрович? На «генерал-лейтенанта», знаю, представление послано, а там и «генерал-полковник»!

Умнов взмахнул вяло рукой, в глазах сверкнула мгновенная возбужденная горячность.

— Какой там «генерал-полковник»! То бились со «Щитом», теперь назревает, кажется, новая вводная.

— Закалка — великое дело, да еще солдатская! — с готовностью отозвался Сергеев, надеясь на том и закончить разговор.

Покосившись и словно поняв нежелание Сергеева продолжать эту тему, Умнов легко согласился:

— Тогда — ужин и спать! Завтра Иван Фомич вот охоту обещает. Так?

— Будет ли дичь, не гарантирую, а кислород и красоты Медвежьих Гор — точно! — добродушно отшутился Тарасенко.

3

Еще по-темному Сергеев занял засидку. После, уже при свете, разобрался: сидел в карликовом кусте ельника, расчищенном внизу от веток, — получился довольно удобный шатер. На земле мягкий лапник, — видимо, как раз те срубленные нижние ветки; остро, возбуждающе пахло хвоей, пресной сыростью близкой воды и толокняным, мучным духом уже прогретой парной земли.