БИТВА ДЕРЕВЬЕВ

Ида была единственным человеком, чье присутствие его не тяготило. Было бы хорошо ее повидать. Но все остальные… Сидеть за семейным столом, делать вежливое лицо, видеть то, чего не замечают остальные. Отлучки, перемены настроения. Листья, застрявшие в волосах, грязь на каблуках, какой не бывает в округе, вроде бы случайные царапины на обоях, складывающиеся в руны.

Это не сказывалось на семье — Ида всегда умела прятать концы в воду — но было неприятно смотреть на радушного и ничего не подозревающего Родериха. Родерих был неровня Иде. Никто из них был ей не ровня. Впрочем, ее это, кажется, не беспокоило. Роль смотрителя в зоопарке ее устраивала.

«Роди хороший человек и хороший отец моим детям, — отмахивалась Ида. — А поговорить я и с тобой могу». Она действительно звонила, нечасто, примерно раз в полгода, всегда заполночь, и торопливым шепотом спрашивала что-нибудь вроде: «Слушай, „остров Плодов, который еще называют счастливым, сто и более лет там продолжается жизнь человека“ — Исидор Севильский откуда это взял вообще? Из Плиния?»

Он щелкал ночником и некоторое время смотрел в потолок. «Из Помпония, кажется. Сейчас посмотрю. А что?»

Она смеялась. Они говорили до утра. Потом в трубке начинал плакать ребенок, и Ида торопливо прощалась. Он кивал и оплачивал телефонные счета.

Сестру он не понимал. Виллт выстроил свою жизнь так, чтобы свести бессмысленные социальные пляски и мелкую бытовую ложь до минимума. Вежливыми формулировками удерживать возле себя людей, чтобы потом лицемерно им улыбаться и соблюдать приличия? Покрывать их промахи и следить, чтоб никто из них не ушибся о грубую реальность? Потакать их иллюзиям и выслушивать всю ту чушь, которую они изливают на окружающих? У него были дела поважнее.

Когда он шел по мостовой к королевскому университету, из-под его трости летели искры.

В аудитории стоял гвалт. Виллт неторопливо прошел по центральному проходу, громко стуча тростью. За его спиной шушуканье умолкало. Виллт прошел через зал, поднялся на сцену перед амфитеатром и бросил на стол портфель, трость и шляпу.

— Кто записан на семинар — в первые ряды. Кто пришел за компанию — отползайте к стенам и постарайтесь не слишком шуршать конфетами. Глюкоза полезна для мозгов, но от избытка сладкого вы станете жирными, прыщавыми и никто не будет с вами танцевать. Десять минут вам на пересадку. Время пошло.

С этими словами он сел, взгромоздил ноги на стол и углубился в «Вестник».

Амфитеатр заполнился суетой — студенты пересаживались. Судя по звуку, не слишком быстро.

Ровно через десять минут он, не глядя, протянул руку в портфель, вынул стартовый пистолет и выстрелил в воздух.

Все вздрогнули. Кто сидел, тот там и замер.

Виллт сдул дымок и встал. Все следили за ним, не отрываясь. Он присел на край стола, сложил руки на груди и улыбнулся аудитории:

— Приветствую. Я — Эмрис Виллт, а Эмрис Виллт — это я. Я читаю курс по критичному мышлению, и десять минут назад вы успешно упустили шанс с него сбежать. Во многих знаниях многая печали, знаете ли, — он усмехнулся, крутанул пистолет вокруг пальца и сунул его в портфель. Аудитория ждала. — Итак, чтоб вам не было скучно, начнем сразу с кровавых подробностей. — Он сделал драматическую паузу и начал тоном доброго сказочника. — Жил-был на свете Финеас Гейдж. Финеасу Гейджу было 24 года. Финеас Гейдж считался лучшим бригадиром рабочих. Друзья уважали его. Близкие любили его. Финеас Гейдж был здоров телом и духом, и все знали его как спокойного, уравновешенного человека. Пока, в один прекрасный солнечный сентябрьский день Финеас Гейдж закладывал взрывчатку при строительстве железной дороги. Он уже тысячу раз это делал, но что-то пошло не так, и метровый штырь пробил Гейджу череп. Он вошел в левую щеку, пробил череп и вылетел наружу, захватив с собою какое-то количество серого вещества.

В аудитории стояла мертвая тишина.