БИТВА ДЕРЕВЬЕВ

— Однако, — продолжил Виллт, — Гейдж не умер на месте, как вы сейчас подумали. На самом деле, он даже не вырубился. Другие рабочие погрузили его в тележку и отвезли к доктору. Доктор его подлатал, как смог, заклеил дырку в черепе — дольше всего пришлось выводить грибок, заведшийся на гейджевых мозгах — и через каких-нибудь два месяца Финеас Гейдж снова оказался готов к труду и обороне. — В аудитории отчетливо выдохнули. Виллт скрестил руки на груди. — Счастливый конец? Нет. Гейдж потерял не только чайную чашку невнятного серого вещества, выбитого из него железной палкой. Он потерял возможность составлять планы и им следовать. Он стал груб и агрессивен. Он стал сыпать грязными ругательствами по поводу и без повода. Он стал быстро увлекаться всем подряд, но оказался не в состоянии следовать своим желаниям. Он перестал слушать окружающих, если только они не соглашались с ним безусловно. И, в конечном итоге, он потерял любовь и уважение окружающих, которые сказали: «Нет, это больше не Гейдж. Нашего Гейджа больше нет.». — Виллт сделал драматическую паузу. — В чем же было дело? В его сердце? В его бессмертной душе? Нет! Все дело было в его мозге. В префронтальной коре, которая раньше отвечала за его характер. Железная воля, цельный и прямой характер, все черты, воплощающие человеческое достоинство, были разрушены штырем, пролетевшим сквозь череп.

Виллт потянул руку за графином, стоящим на столе, налил себе воды и в молчании выпил. Все ждали. Он поставил стакан на стол и опять обратился к аудитории.

— А теперь повернитесь и посмотрите на голову вашего соседа слева.

Зал неуверенно последовал приказу.

— Она цела?

— Да, — ответил кто-то.

— Не слышу.

— Да, — нестройно ответил хор.

— Прекрасно. Посмотрите направо и гляньте на прелестный лобик вашей соседки. С ним все в порядке?

— Даа, — ответил хор уже веселее.

— Пощупайте свой собственный. Не сократовский, конечно, но сойдет. В нем есть дыра? В нем есть повреждения?

— Неееет, — ответила аудитория.

— Отлично, — заключил Виллт. — Ваша префронтальная кора на месте. И, значит, у вас есть шанс воспользоваться тем, что принесли вам в наследство тысячелетия эволюции Человека Разумного. То, что позволило нашим голым лохматым предкам выжить среди саблезубых тигров. То, что привело нас из сырых пещер в светлую аудиторию. То, что дало нам авиацию, архитектуру и коньяк. Возможность остановиться и подумать. Возможность остановиться и спланировать. Ориентироваться между «я буду», «я не буду» и «я хочу». Не гарантию. Возможность. Будите ли вы ею пользоваться — зависит только от вас.

Он отсалютовал аудитории стаканом.

Повисла пауза. Потом раздался грохот аплодисментов и улюлюканье.

Они слушали. Они слышали; и в этом был смысл существования Эмриса Виллта.

Он стоял посреди маленького кабинета за большой аудиторией, тяжело опираясь на трость, и перепроверял системы организма. Лекция прошла отлично, но лекции были ужасно энергоемким занятием; это было очень похоже на попытки играть в пинг-понг с помощью марионетки, держащей в руках ракетку. Занимало всю оперативную память полностью. Сложнее всего, конечно, было держать форму Эмриса Виллта, но это было необходимо. Мало было изобразить Виллта внешне, и нельзя было просто заучить список вопросов и ответов. У Виллта была собственная логика, свое мировоззрение, он должен был иметь возможность реагировать спонтанно и убедительно, особенно, когда после лекции его окружала толпа и завязывался диспут. Виллт любил диспуты. Язык у него был как бритва.

— Господин Виллт, я вам чаю принесла, — раздался женский голос.

Мирддин понял, что Виллт забыл закрыть дверь. Очень неудачно.

— Спасибо, — механически сказал он. — Оставьте на столе.

Женщина поставила чашку, но, вместо того, чтобы уйти, подошла ближе.

Лицо было смутно знакомым. Где-то он ее видел — то ли в зале, то ли в коридорах.

Все ее внимание было направлено на Виллта. От нее шли помехи, и это было совершенно некстати.

— Пожалуйста, уходите, — ровным голосом сказал Мирддин.

— Я же только хочу помочь! Я же вижу, как вы выматываетесь! Так же нельзя! — Женщина подалась вперед и схватила Виллта за руку.

Мирддин потерял концентрацию. Виллт поплыл с него, как воск.

Жадное, жалкое и жалостливое выражение на раскрашенном лице женщины сменилось ужасом, она отпрянула, набирая воздух для крика, Мирддин последним осознанным усилием бросил «заморозку», останавливая мгновение в комнате — и его поглотило чужое сознание.

[2x08] критичное мышление: разлом

Посреди бесконечной ледяной равнины под черным небом, истошно захлебываясь, ревел ребенок. Один, совсем один среди вьюги, среди застывших, изломанных ледяных глыб, среди навеки замолчавших ледяных фигур, в которые превращались все, кто сюда попал, все покрывались коркой льда и умирали, все, кроме него, и поэтому он опять оставался один! один! один!