Битва на Липице

Оказавшись не у дел, Владимир отправился в Полоцк, однако пришелся не ко двору и решил уехать к своим родственникам в Ригу. Альберт принял князя радушно, посочувствовал и изъявил желание помочь. Сначала епископ распорядился снабжать всем необходимым Владимира Мстиславича и его дружину, а затем пожаловал ему место судьи в Идумее. Не надо путать эту Идумею в Латвии с Идумеей в Палестине, это совершенно разные вещи. Область, в которую приехал бывший псковский князь вершить суд и расправу, располагалась в центре Ливонии и была населена преимущественно латгалами и ливами. Раньше здесь судьей был зять Владимира Теодорих, но он уехал по делам в Германию, и Альберт счел возможным назначить в Идумею другого родственника.

Административно-судебная деятельность у Владимира в Идумее не задалась, что лишний раз подтверждает тот факт, что князь был бестолковым управленцем. Он умудрился восстановить против себя не только подданных, но и соседей – в частности, рацебургского епископа. Окончательно запутавшись в ливонских делах, Владимир Мстиславич, «исполняя желание многих, ушел в Руссию» (Генрих Латвийский, с. 162). Случилось это в 1213 году. Но и на Руси князь не нашел себе применения и на следующий год был вынужден с семьей и дружиной вернуться в Ливонию. Население Идумеи приняло Владимира недоброжелательно, лишь в силу необходимости «и без большой радости», (с. 162), как язвительно записал Генрих Латвийский. Первым делом князь решил поправить свое материальное положение и увеличил подати для местного населения, чем не улучшил отношение к собственной персоне.

В этом же году Владимир Мстиславич вместе с меченосцами ходил в успешный поход против литовцев. Примечательно, что рядом с ним плечом к плечу воевал и рыцарь Бертольд, комтур[40] меченосцев из замка Венден. И никто даже предположить не мог, что очень скоро эти двое снова встретятся на поле боя, но уже как враги. После этого похода жизнь князя снова вошла в обычную колею. Под 1214 годом Генрих Латвийский сообщает о том, что жена Владимира и его дружина находились в Риге, а самого князя при этом не упоминает. Возможно, что сам Владимир в это время находился в Идумее и занимался исполнением своих обязанностей судьи.

Но жажда наживы одолела Владимира Мстиславича окончательно, и князь, уподобившись Плюшкину, скопил не только немалое количество денег, но множество различных ценных вещей. Владимир так откровенно занимался стяжательством, что вызвал негодование даже у местного католического священника Алебранда, который сначала неплохо относился к русскому князю и помогал ему обустраиваться в Идумее. Кого-кого, а католических духовных пастырей трудно было удивить фактами вымогательства, но Владимиру, судя по всему, это удалось.

Алебранд был не так прост, как казалось на первый взгляд, и одно время он занимался не только тем, что проповедовал католическую веру среди местного населения. Вот что сообщает по данному вопросу Генрих Латвийский: «Торейдцы же, по принятии таинства святого крещения со всеми духовными законами, стали просить своего священника Алебранда, чтобы он судил их не только в делах духовных, но и в гражданских, в так называемом мирском праве, по христианским законам… Поэтому священнику Алебранду с самого начала было поручено разбирать как духовные дела, так и гражданские, и он, ради дела Божьего и своих грехов, честно исполнял порученную ему обязанность: карая кражи и грабежи, возвращая несправедливо отнятое, он указывал ливам путь праведной жизни» (с. 106). Со временем функции судьи у него были отняты и переданы брату рижского епископа Теодориху, а затем и Владимиру Мстиславичу.