Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Согласно донесению, осада, во время которой московит «безпрерывно штурмовал день и ночь», длилась четыре недели и два дня. Перед крепостью было расставлено «до двух тысяч штук пищалей (в немецком тексте: «у 2 tausenth stuk buchen» — А. Л.), больших и малых, чего никогда еще ни один человек не слыхивал. Все это ему отлили итальянцы и немцы, между ними большое орудие, заряжающееся двумя снарядами: одним каменным и одним железным ядром». После осады в крепости якобы нашли 700 ядер.

Позже Сигизмунд Герберштейн упоминал в Москве «очень большую пушку», которая могла разрушить «и свод, и стены ворот»[111] Вероятно, в осаде принимала участие гигантская мортира Паоло да Боссо 1488 г. или же одна из бомбард, отлитых немецкими мастерами в начале XVI в.

Иоасафовская летопись отмечает: «…князь великий пушки повеле уставити и по граду из пушек и пищалей повеле бити по многи дни, и стрельницу Крышевскую разбиша и града Смоленска людем многие скорби нанес»[112] Помимо артиллерийского обстрела, пишет автор донесения, «коварный Московит» использовал и нестандартные способы осады: «он имел более 400 живых кошек, которых с привязанным огнём пустил в крепость, точно также пытался посредством летающих голубей внести огонь в крепость: всё это не помогло»[113] Как известно, последнее средство применяла ещё княгиня Ольга при осаде древлянского Коростеня в 946 г. Скорее всего, это легенда. В отличие от первой осады Смоленска, воеводы не испытывали крепость штурмом — в русских источниках о какой-либо неудачной атаке сведения отсутствуют.

В тексте сообщения мы встречаем завышенную в несколько раз численность «московитов» — 80 000 человек, их колоссальные потери («более 20 000 человек»), огромное число орудий (1000 штук). Автор «известия» неоднократно и сознательно прибегает к гиперболе для того, чтобы показать значение одержанной над врагом победы.

Польско-литовские источники распределяют русские силы следующим образом: большое войско, «более 80 000 человек», стояло под Смоленском, перед Полоцком — 24 000, у Витебска — 8000.[114] Двумя последними отрядами, по сведениям анонимного автора «Нового известия», командовал князь Михаил Глинский. Но разрядные данные этого не подтверждают: ратью, направляемой под Полоцк, как известно, руководили В. В. Шуйский и М. Кислица. Обращает на себя внимание цифра в «80 тысяч», которая является неким «стереотипным стандартом» численности русской армии в польско-литовских источниках.

Помимо этих группировок, есть упоминание о 14 000 московитах под Оршей.[115] Возможно, Глинский возглавлял один из небольших отрядов, посланный либо под Витебск, либо под Оршу.

Все перечисленные сведения о размерах русских войск являются многократно преувеличенными. Так, 8 воевод, действовавших под Полоцком, могли возглавлять рать максимум в 3000 всадников,[116] но никак не в 24 000. О том, что отряды (по-видимому, «загонные») на данных направлениях играли вспомогательную роль, свидетельствует Устюжская летопись: «А в загон (выделено мной — А. Л.) ходили под Оршу, под Мстиславль, под Кричев, под Полотен, полону бесчисленно, а города не възяли ни одного»[117] «Загоном» в разрядах назывались небольшие мобильные отряды, действовавшие на оперативных просторах для разведки либо отвлечения противника.

Как и в первую осаду, Литва не сразу отреагировала на новое нашествие. Сигизмунд Казимирович жаловался, что «Литва ограничена в средствах», «нет времени на сборы войска», «московит воспользовался внезапностью» (?!) и «с неистовством принялся осаждать замки» и проч.[118] Мы видим, что состояние обороны границ ВКЛ было неудовлетворительным: денег на войну не хватает, народное ополчение («посполитое рушение») собирается медленно, дисциплина в войске низкая, крымский союзник, несмотря на договоренность, войну против Василия III не начинает.