Битва при Молодях

— Ох, что творят, нехристи, — жаловался пронзенный стрелой умирающий стрелец. Не так вели себя в этом бою татары, совсем не так. Группами проносились мимо холма и стрелы их, казалось, не кончались — не было секунды, чтобы татарская стрела не залетал за крепостную стену — настоящий жалящий смертоносный ливень. То тут, то там ронял стрелец свой мушкет, и, охая, валился на землю. А злые янычары турецкие набегали на холм и, паля из мушкетов, пытались разомкнуть возы и прорваться в крепость. Но крепко стояли стрельцы, на смерть стояли. Убитого сменял товарищ, и раненый, если мог держать мушкет или саблю — стрелял и рубил — покуда мог, покуда силы были. А сил оставалось всё меньше. Но и этих пока хватало — не могли татары разомкнуть возов, не могли пробить брешь в крепости. А стрельцы, напротив, сами, когда видел воевода, что можно — размыкали возы и бросались на янычар врукопашную и рубили турок, как никогда никто никого не рубил. А порубив, возвращались за стену, смыкали обозы и били огненным боем по конным лучникам. И сколько бы это длилось и чем закончилось, не знал никто, кроме одного Бога. И помог Бог. Спас сотни православных жизней — явил Свою помощь: Дивей-мурза сам лично поехал близко около обозу с невеликими людьми, рассматривать, которые места у крепости плоше, и на то б место всеми людьми, потоптав, обоз разорвати. Его — татарского мурзу в золотых доспехах, в окружении богатой свиты — видно было как елку в поле.

— Вот он знак Божий! — точно боясь спугнуть мурзу, прошептал Воротынский, и приказал Шереметеву взять этого павлина ряженого и живым в крепость привести!

Шереметев выслал много детей боярских18 своего полка, приказав взять мурзу! И приволочь поганого в крепость!

Увидев, что на него выбежало много ратников, мурза развернул своих людей и думал скрыться на своем прекрасном аргамаке19, но метко, в самую лошадиную голову влетела пуля, и вместе с мурзой рухнул красавец конь.

И тут же подскочил к мурзе стрелявший, и умело связав ханского свата, как барана взвалил его на сильную свою спину, и принес мурзу в лагерь. Ох и ругался и брыкался пойманный мурза! Он и в лагере оказавшись, ругался и грозился всех русских собак на аркане в полон продать! Рабами сделать! Ноздри всем повырывать… много чего грозил связанный мурза, аж до пены ругался, до тошноты. А схватил его сын боярский из Суздаля, русский татарин Темир Шибаев, сын Алалыкин, прозванный Иваном. Ему за такой подарок сам князь Воротынский жаловал доспехи мурзы и оружие, а оно того очень дорого стоило!

Потеряв мурзу, татары смешались и пошли от обоза прочь в станы.

И лютовал Девлет-Гирей! Хотел казнить всю свиту своего свата, но умолили его мурзы поберечь свиту, и лучше пусть они первые на обоз пойдут. И вечером татары вновь атаковали крепость. Но напуск их был слабее прежнего, а русские люди поохрабрилися и, вылазя, билися, и на том бою татар многих побили. В этом вечернем бою погас и Тягриберди-мурза. Двумя пулями из пищалей свалили мурзу два брата — Артемий и Герман, сыны Коваля, и слуги серпуховского дворянина Григория сына Сукина. Умелыми стрелками славились братья, и много тогда татар пало от их пищалей.

И печален был этот день для крымского царя. Двух своих главных военачальников потерял он, и много командиров его побили или пленили русские, попал в плен и астраханский царевич Хаз-Булат.

Вот когда Девлет-Гирей пожалел, что оставил обоз с артиллерий на правом берегу! Без пушек не могли его всадники и янычары взломать окопанный рвом гуляй-город.

Два дня крымский царь стоял лагерем и не решался на главный штурм — спешить всех всадников и бросить их в решающую рукопашную битву. 31 июля и 1 августа — редкие татарские лучники, больше от злобы, чем для дела, проезжали под стенами крепости и стрелами стреляли по обозам.

А за обозами лютовал словами, связанный Дивей-мурза.

— Собаки! Все вы скоро подохнете от голода! Да пусть вы самого б хана взяли, 5–6 дней стоять вам. И голыми руками возьмут вас янычары! Нет у вас ни ядер, ни воды! Лучше вам сейчас убить меня, потому как через пять дней я свои руками с вас с живых шкуру драть буду! — вот как лютовал Дивей-мурза. И слова его были не пустыми. Правду он говорил — на 5 дней оставалось в крепости воды, а ядер и на три дня бы не хватило.

Всю ночь с первое по второе августа Воротынский с боярами провели в молитве. Молились и простые стрельцы, все понимали, что если помощь не придет — все как один вскоре предстанут на Суд Господа, — потому и молитвы русских ратников были как перед причастием.

И Господь услышал их.

На рассвете 2 августа, защитники крепости увидели тысячи пеших татар.

Спешил-таки Девлет-Гирей своих конников, а значит пошел он на решающий главный штурм.

И вздохнул облегченно князь Михаил Иванович. Услышал его Господь, не попустил смерти позорной от голода и пленения.