Битва за Аресал

– Мы рады приветствовать Вас, Кровавая Княжна, – поздоровался мужчина с светло-карими глазами. Он сразу распознал наследницу клана Ринса, остальные его явно совсем не волновали. Даже присутствие еще одного вальмирия никак не привлекло внимания горделиво задравшего нос колдуна.

Они остановились в паре метров от них. Ратибор стоял позади Совета Гальдимеша и пристально смотрел на свою истинную госпожу. Артур ухмыльнулся, услышав ишрит, на его лице красовалась надпись «ничего другого не ожидал». Клариссе и Листату выходка монаха тоже не пришлась по душе, но они оказались куда более сдержанными.

Каяра внимательно присмотрелась к кареглазому, вытянутый крючковатый нос, тонкие губы, красное родимое пятно над левой бровью в виде кляксы: «Это он».

– Убей.

У Соломона перехватило дыхание, когда Ратибор послушно оголил свой меч и всадил монаху в шею. Тот даже не смог сразу осознать, что именно произошло. Он с ужасом опустил глаза на окровавленное острие, торчащее из его тела, открыл рот, пытаясь что-то произнести, но в этот момент шевалье кров Ринса дернул меч в сторону, разрезая половину шеи. Бездыханное тело, с замершим в испуге лицом, рухнуло на песок, предав ему бардовый окрас.

Никто не решался даже сдвинуться с места, не то чтобы произнести хотя бы слово. Единственным, что нарушило нависшую над пристанью тишину, был внезапный приступ икоты короля оборотней. Теперь уже пять монахов осторожно обернулись, чтобы с точностью убедиться, кому принадлежала рука палача.

Окровавленный Ратибор был невозмутим. Он стоял смирно, прижав руки по швам, и продолжал смотреть на свою владыку, в ожидании нового приказа. И ждать ему оказалось не долго:

– Убей оставшихся предателей.

Ратибор поднял меч и двумя точными взмахами разрезал спины двум монахам, стоявшим по обе стороны от первого убитого. На золотых мантиях остальных появился кровавый узор, а в глазах зияла безысходность. Один, тяжело дыша, сделал шаг вперед, представ лицом перед убийцей.

– Я не боюсь смерти, – его голос дрожал, но он старался держаться уверено, укрощая бурю страха внутри собственного сердца. Он сделал еще один шаг навстречу Ратибору и расставил руки в стороны. – Давай, чего же ты ждешь, шавка Ринса.

– Он убил всех, кого должен был, – спокойным тоном произнесла Каяра.

Монахи удивленно уставились на нее. Да, каждый из них испытал облегчение при этих словах, но до полного успокоения еще было далеко.

– Что это значит? – воскликнул самый старый монах. Его лицо украшало безумное количество морщин, превращая в сморщенную губку, видимо, возраст его уже давно перешел границу столетия, в некогда голубых глазах, почти не осталось цвета неба, лишь безликая серость, а на длинных седых волосах не было и намека на прежний окрас.

Каяра повернулась к Соломону. Тот встрепенулся, сначала не осознав, чего именно хотела от своего слуги госпожа. Но быстро уловив ход ее мысли, он поспешил обратиться к напуганным гостям:

– Я рад приветствовать Совет Гальдимеша. Но смею напомнить, что прежде, чем вы соизволите обращаться к моей владыке, вам надлежит поприветствовать ее с должным почтением.

Монахи переглянулись. Они явно не собирались делать ничего подобного изначально. Но теперь их уверенность была сломлена, сердца прибывали в смятении, которую и поспешил разогнать Ратибор своим примером. Он опустился на одно колено, выставив руку, согнутую в локте перед собой и громко прокричал:

– Слава кодексу! Слава крови матери его! Слава Ринса!

Солдаты Гальдимеша последовали примеру своего генерала. Малая армия опустилась на одно колено и громко поприветствовала Кровавую Княжну, пусть и голос их не звучал столь же уверенно, а в словах не была слышна гордость, лишь звон трепещущего страха, их крик разнесся вдоль берега, заставляя воздух содрогнуться, а кровь побежала быстрее по венам, ускоряя пульс каждого из них.

– Слава кодексу! Слава крови матери его! Слава Ринса!

Каяра внимательно наблюдала за Советом Гальдимеша. Монахи переглядывались, никак не решаясь отступить от изначального плана. Сомнения съедали их изнутри, подпитываясь запахом крови убитых. Старик угрюмо посмотрел на тела подле своих ног, затем окинул взглядом дрожащих от страха монахов, косящихся на склонивших головы солдат, сжал в кулак седую бороду и кое-как опустился на одно колено.

– Ториган! – воскликнул златовласый молодой колдун. Цвет его волос почти сливался с цветом мантии, даже глаза у этого парня были подстать золотому одеянию. Но не смотря на драгоценный отблеск в его внешности не было абсолютно ничего привлекательного. Горбатый нос смотрел немного влево, впалые щеки придавали еще большую худобу его и без того хлипкому телосложению, тонкие кривые губы подпирал большой шрам, разрезающий сильно выпирающий подбородок.

– Делай, что должно, Фелинс, – пробурчал себе под нос старик.

– Гола! И ты? – Фелинс с неодобрением наблюдал, как и второй член Совета опустился на одно колено.