Битва за Лукоморье. Книга 3

Садко обернулся в сторону помоста. Царь-южанин, стиснув в руке трезубец, быстро отдавал короткие приказания воеводам. Вокруг высились остальные подводные государи, а дворцовая охрана и слуги уже расторопно выводили гостей из пиршественной палаты, следя за тем, чтобы в дверях не возникало давки.

– Пока целы ворота, дворец им не взять, моя волшба его защитит! – прогремел бас Смугляка, раскатываясь по залу. – Еще два отряда стражи туда – и половину чародеев! Остальных – на помощь воинам за стенами! А здесь я сам справлюсь!

– Мы тебе пособим, брат! – ответным громом отозвался голосище Северянина. – Да заодно потешимся всласть!

– Царевна, идем! – к Садко и Чернаве стремительно подплыли трое смуглолицых воинов-морян, и старший в тройке поспешно поклонился дочери своего владыки, одновременно смерив капитана «Сокола» настороженно-подозрительным взглядом. – Государь велел тебя увести, тут может быть опасно! Скорее!

– Прощай, Садко! – Чернавушка отстранилась от новеградца, и тот ощутил, как прохладные пальцы, высвобождаясь из его ладони, торопливо и ласково ее сжали. – Береги себя… и исполни мою просьбу!

– Исполню, царевна! – выдохнул Садко, в последний раз ловя брошенный на него изумрудный взгляд. – И ты себя тоже…

Договорить капитан не успел. Над самым куполом, залитая потоками хлещущего из него света, проплыла, извиваясь, черная тварь-громадина. Длиной не меньше четырех саженей, с хорошую рыбачью лодку. И вот тут-то Садко наконец рассмотрел ее во всей красе. Походил морской чудо-юдо на жуткую помесь ящера с человеком: тяжелая, покрытая шипастым металлическим шлемом башка на вытянутой шее, причудливые пластинчатые доспехи, в которые заковано всё тело, когтистые перепончатые лапы, гибкий, утончающийся к концу хвост, чуть ли не вдвое длиннее самой туши… В правой передней лапе у гада блестел странного вида трезубец. Посередке – насаженный на древко прямой стальной шип-наконечник, по бокам – два отходящих от основания шипа скошенных кривых лезвия-топорика.

Плыла тварь неспешно, словно нарочно давая людям и нелюдям внизу как следует разглядеть себя сквозь прозрачные стенки купола. А потом развернулась, и громадная пятипалая лапища, сжимающая оружие, взметнулась в замахе.

– Садко, берегись! – снова ворвался в голову новеградцу крик кружившей над залом Али.

Ударил трезубец не по куполу дворца – видать, исходящая от него волшба была чуду-юду все-таки не по зубам. Шарахнуло зачарованное оружие чуть ниже, целясь прямо в окно-витраж. Блеснула алая молния, раздался глухой треск, и огромное, чуть не в полстены, окно не выдержало. По нему паутиной побежали трещины, а второй удар довершил начатое. Сверху сверкающей лавиной посыпались зазубренные острые осколки перламутра, а следом из выбитого окна… в зал хлынуло море.

Царь-южанин рванулся вперед с такими проворством и быстротой, что морская змея, изображение которой украшало его венец – и та бы позавидовала. Из трезубца, блеснувшего в воздетой вверх руке, выплеснулся лазурно-зеленый огонь, подводный государь что-то выкрикнул, и рушившийся на головы гостей и стражников ливень перламутровых осколков так и не долетел до пола. Замер на полпути, подхваченный облаком ярких звездочек-искр, на которые распалась струя холодного волшебного пламени. А Смугляк вновь взмахнул своим оружием, рисуя в воздухе какой-то знак.

Теперь вокруг трезубца заплясал целый рой бледно-бирюзовых светящихся пузырей. На глазах раздуваясь и увеличиваясь в размерах, они полетели-понеслись в разные концы зала к гостям с суши – людям и диволюдам.

Спорхнувшей сверху Але Садко вовремя подставил руку, и алконост-птица опустилась ему на запястье, вцепившись лапами в рукав кафтана. Капитан, уже нутром чуявший, что сейчас случится, подхватил ее второй рукой и торопливо прижал к груди. Крепко, но бережно, как хрупкую расписную статуэтку из драгоценной заморской белой глины, стараясь не помять нежные перышки.

И вовремя: не успел Садко и глазом моргнуть, как они оказались заключены внутри одного из волшебных пузырей, сомкнувшегося с хорошо знакомым новеградцу громким чмоканьем-всхлипом. Сквозь тонкую и гибкую, мерцающую бирюзовыми искорками оболочку, отгородившую их с Алей от стремительно заполняющей зал воды, капитан сумел напоследок рассмотреть, как южанин повелительно вскинул левую ладонь. Взметнулись концы сине-золотой головной повязки и полы белоснежного одеяния, точно подхваченные штормовым ветром, и с лезвий царского трезубца сорвались, ударив вверх, новые струи лазурно-зеленого света. Сияющий купол зала вспыхнул еще ярче, мигнул – и погас.

Исчез.

Море, врывающееся в пиршественный чертог теперь уже с двух сторон, сверху и через выбитое окно-витраж, затопило зал доверху в считаные мгновения, разметав все диковинное убранство. Вода переворачивала коралловые скамьи, опрокидывала столы, меж которыми поплыли-закружились хороводами чаши и блюда, одна за другой начали рушиться вдоль стен колонны, зато зачарованный пузырь, потеряв вес, понесся ввысь, как поплавок.