Битва за Мариуполь. Документальный роман от очевидца событий

Накинуть турникет на ногу выше раны, затянуть, закрутить… Так, вроде нормально, кровь остановлена. Но болит же, сука, как сильно!!! Сердце колотилось так, что, казалось, пробьет изнутри грудную пластину бронежилета. Перед глазами все плыло. Непослушными пальцами Егор сломал носики ампул, одну из них вообще умудрился на хрен раздавить. Но все же набрал в шприц сильный анальгетик и воткнул иглу в левое бедро. Прямо сквозь брюки, хрен бы с ним…

– «Укол» на связи, прием. Попал под обстрел, по мне работают, прошу прикрытия, нужно вытащить «трехсотого», – связался по рации медик.

– «Егерь», в канале. Держись «Укол», прикрываем. Выдвигаемся к тебе.

– Так, земеля, ты не ранен?

– Нет.

– Вытаскивай раненого, а я прикрою.

– А ты?

– Вытаскивай, б…дь, раненого!!! Это приказ. Нас двоих ты все равно не потащишь. Вперед, боец, выполнять!

Тот помедлил, но все-таки кивнул. Молча вытащил из разгрузочного жилета несколько магазинов и оставил медику. Зацепив ремень автомата за карабин на бронежилете пострадавшего, он поволок его из зоны обстрела.

Егор тем временем поудобнее перехватил свой «Калашников» и открыл огонь короткими очередями. Вот когда пригодился автомат без всякого «тактического обвеса»! С таким более легким, без «наворотов», оружием как раз оказалось удобнее управляться одной рукой. В этом случае и выходила на первый план надежность и простота в использовании «Калашникова», чем он, собственно, и славился во всем мире.

Отстреляв тридцать патронов, Егор перевернул оружие и сменил магазин. Уперев приклад, с силой дернул рукоятку затворной рамы назад. Теперь снова можно было стрелять. Боль немного отпустила, подействовала лошадиная доза анальгетика. Полевой медик ловил на мушку противника или те места, где он прятался, и продолжал бить короткими очередями. Снова неуклюжая, но действенная перезарядка одной рукой. И снова стрельба, чтобы прикрыть товарища, выносящего с поля боя раненого. По нему самому тоже лупили нацисты «Азова», вокруг противно свистели пули, то и дело взметались фонтанчики попаданий. Но Егор не слишком обращал на это внимание. Цель за укрытием в положении лежа поразить очень тяжело.

Хотя, надо признать, «нацикам» один раз это уже удалось…

Но по противникам Егора совсем неплохо отработали автоматические гранатометы АГС-17. «Егерь» слов на ветер не бросал и прикрывал своего медика. Над головой раздался характерный свист минометных мин – и грохнули несколько взрывов. Это уже «Маэстро» подключился…

Внезапно рядом с позицией Егора раздался треск автоматных очередей. «Обошли с фланга, суки!» – медик развернул ствол автомата в ту сторону. В кармане «разгрузки» лежала граната для себя. Похоже, что настал ее черед…

– Не стреляй, свои!

«Свои» – только услышав это, Егор «позволил себе» потерять сознание.

Глава 25 «Терпи, чтобы спастись»

Полевой медик пришел в себя от резкого запаха лекарства. Голова кружилась, в глазах все плыло, но здоровая рука уже привычно потянулась за автоматом. Надежный «Калашников» во всем этом враждебном, полном боли и страха мире оставался единственным верным другом. Перебороть страх можно было, только ощущая привычную тяжесть оружия.

В глаза бил неприятный яркий свет, хотелось пить. В правой ноге, по ощущениям, как будто черви шевелились. Конечность почти не чувствовалась.

– Егор, не гони, успокойся… Лежи спокойно!.. – раздался вдруг рядом знакомый голос. – Сейчас еще иголка из вены выскочит…

– Дима?.. – раненый скосил глаза и увидел тонкую прозрачную трубку, торчащую из его руки. Она уходила вверх, к флакону с лекарством.

– Да-да, лежи спокойно, не дергайся. Ты нам мешаешь.

– Я ноги не чувствую, и все плывет перед глазами… Что с моей ногой?!

– Все нормально с твоей ногой, ты ее не чувствуешь из-за проводниковой блокады. Мы ее обезболили и сейчас проводим хирургическую обработку раны. Ну и сильно же пуля тебе бедро распахала! Но кость не задета, а мясо срастется! – лейтенант медицинской службы Громов говорил приглушенно из-за белой маски на лице.

Хирург быстрыми и точными движениями скальпеля иссек рану, вытащил деформированную пулю изогнутым корнцангом, удалил инородные тела, сгустки крови и омертвевшие ткани вокруг раневого канала, обильно промывая полость физраствором, а затем продезинфицировал перекисью водорода. Огнестрельную рану он, как это принято единой доктриной лечения, до конца не ушивал, ограничившись редкими швами стерильной нитью из бараньих жил – кетгута. Рану он закрыл рыхлой тампонадой из смоченных в антибиотике хирургических салфеток, чтобы предотвратить инфекцию и нагноение, поставил дренаж.

Хирургу во время операции в импровизированном полевом лазарете ассистировала фельдшер Юля «Кобра», а помогал им водитель Игорь, «временно мобилизованный» в качестве санитара. Юля в завершение операции сделала укол сильным антибиотиком.

– Все нормально, Егор. Ты хорошо держишься. Сейчас повязку наложим, и я тебе укол сделаю, чтобы сердце поддержать.

– Все будет нормально… – прохладная рука Юли в перчатке легла на лоб раненого.

Егор снова отключился.

* * *