Битва за небеса

— Точно, — сказал Влад. — Только мы, люди, айреды или киркхуркхи, пользуемся орудиями убийства.

— Это верно, — вздохнул Млайн. — Не помню, кто из наших философов сказал, что это ещё вопрос — для чего первый киркхуркх взял в руки палку: чтобы сбить с дерева плод или ударить ею по голове своего сородича.

Дравен коротко рассмеялся.

— Забавно, — сказал он. — Действительно, это вопрос. Значит, если не вооружён, то неразумен?

— Не вооружён — значит, неразумен, — повторил Влад. — Отменно сказано, князь, поздравляю. В духе времени. Именно это я имел в виду. Наш враг не вооружён, значит… ну, вы поняли.

— Допустим, ты прав, — казалось, Дравен не обратил внимания на комплимент. — Но кто отдаёт им приказы, и каким образом?

— Судя по десантным средствам — этим их яйцам с одноразовыми двигателями, хозяева должны быть похожи на нас. Для того чтобы работать, что-то создавать, нужны руки. У «термитов», как вы заметили, рук нет и быть не может. Как я уже говорил, скорее всего, где-то там, — Влад поднял глаза к небу, — на орбите вокруг Лекты или даже на вашей луне находятся корабли — матки, эдакие космические базы. Оттуда осуществляется десантирование и управление десантом. Там, думаю, наш настоящий враг и сидит. Что же касается управления… Чёрт его знает. Будь у меня время, для начала я поискал бы в головах мёртвых «термитов» что-нибудь вроде чипа. Э… маленькой такой пластинки или кружочка. — Борисов пошевелил пальцами, стараясь поточнее выразить мысль словами, которые были бы понятны Дравену и Свему. — Или, возможно, горошины, крохотного кубика… Явно искусственного происхождения. Ну, то есть, чтобы сразу было ясно, что в голове насекомого это чужеродное тело.

Князь переглянулся с сопровождающим его дружинником, едва заметно кивнул головой.

— Такое? — дружинник полез в кожаный кошель на поясе, достал оттуда и протянул Владу на ладони плоский золотистый кружок величиной с копеечную монету.

14

— Вот она, — сообщил Мартин, — Лекта. Через несколько часов выйдем на орбиту и начнём пеленг. Спасибо, Клёнья — сказал он, обращаясь к звездолёту, — доставил с комфортом. Было приятно.

— Пожалуйста, — сформулировал ответ Клёньи бортовой компьютер. — Мне тоже было приятно.

Обзорный экран в рубке управления показывал знакомую многим из присутствующих волшебную картину — сияющее яркими звёздами чёрное небо и голубоватый шарик планеты посередине.

— Симпатичная, — оценил Валерка Стихарь. — Голубенькая с беленьким. На Землю похожа.

— Вы видели Землю из космоса? — удивилась Марта.

— Случалось, — кивнул ростовчанин. — Нас же свароги на Землю возвращали cо своей Пейаны. И вернули. Да так что мама не горюй.

— А, да, я и забыла, Саша же рассказывал. Извини.

— Нашла, за что извиняться. Вот если бы ты мне на любимую мозоль наступила…

Пяти суток, проведённых на борту Клёньи-Малыша, хватило, чтобы все перешли друг с другом на «ты». Ну, или почти все. Потому что Руди Майер, Валерка Стихарь, Курт Шнайдер и Сергей Вешняк по глубоко вбитой в них уставами и войной привычке к своим командирам — Хельмуту Дитцу и Александру Велге обращались на «вы», добавляя обязательное «герр обер-лейтенант» или «товарищ лейтенант». Во всяком случае, на людях.

Да, пять суток. Совсем немного, учитывая расстояние от Жемчужины до Лекты и крейсерскую скорость Клёньи, придерживаясь которой, он был способен пересечь Млечный Путь за неполный месяц. Но время, как известно, относительно. И не только потому, что так решил Эйнштейн. Провести, к примеру, пять суток на шикарном лайнере в круизе по Средиземному морю — это одно. И совсем другое — сидеть те же пять суток на борту (в чреве? внутри?) живого звездолёта, мчащегося сквозь гиперпространство по делу, не терпящему отлагательств. И суть здесь вовсе не в комфорте, а в субъективных ощущениях. На лайнере кажется, что время летит подобно воде в горном ручье, и заметить не успеваешь, как один день и следующая за ним ночь сменяются другими. В звездолёте же дни и ночи вовсе условны, но тянутся долго, словно загустевший мёд из банки, и никак данный процесс не ускорить — тряси банку, не тряси, быстрее этот мёд в миску не выльется. И это при том, что и на круизном лайнере, и на звездолёте интересных и разнообразных занятий хватает с избытком. В отличие, скажем, от воинского эшелона, идущего на фронт из глубины России…

Впрочем, в психологический аспект данного парадокса лейтенант Александр Велга старался особо не углубляться, а попросту относил его на счёт загадочных свойств самого гиперпространства, в котором и звездолёт, и люди эти пять суток находились. Нечто похожее, помнится, он, да и все остальные члены отряда уже испытывали во время их непростого путешествия с Пейаны к Земле на борту Имперского, лично его Превосходительства Первого министра крейсера класса А «Невредимый» под командованием капитана Граппа. Ныне, увы, покойного. Достойный на самом деле был мужик, царствие ему небесное, или куда там попадают свароги после смерти, если попадают вообще.