Битва за небеса

— Вам не кажется, господа-товарищи, что мы за последний год слишком часто теряем сознание, а потом приходим в себя в самых неожиданных местах? — весело осведомился неунывающий Валерка Стихарь. — Я уже прямо со счёта сбился.

— Кажется, — сказал Руди Майер и поёжился. — И ещё мне кажется, что если мы не найдём в ближайшее время какое-то укрытие от этого грёбаного дождя, то воспаление лёгких кое-кому из нас обеспечено.

— Надо же, какие мы стали нежные, — ухмыльнулся Валерка. — И это называется бравый солдат вермахта, которому, как известно, и русская степь — отличная постель. Вечная. Стыдитесь, рядовой Майер, не так уж и холодно.

— Нам стыдится нечего, — ответил Руди. — Пусть враги стыдятся. А насчёт вечной постели мог бы и помолчать. Русских солдат в этой постели тоже немало спит.

— Извини, само с языка слетело.

— А у нас есть враги? — удивился Карсс.

— Найдутся, — заверил его Майер. — Всегда находились и теперь, уверен, долго себя ждать не заставят.

— Ты у нас, Руди, просто воплощение оптимизма! — восхитилась Нэла.

— Ага, — согласился пулемётчик. — Я такой.

— Кстати, друзья мои дорогие, — продолжила фея, — если кому интересно, то вон тот холм, — она протянула руку туда же, куда несколько минут назад указывал Дитц, — живой.

Все посмотрели в указанном направлении.

— По-моему, — сказала Марта без особой уверенности в голосе, — это обычный холм. Если вообще холм. Плохо видно, дождь.

— Нет, — ответила Нэла. — Не обычный. Вообще, хочу вам сказать, что в этом месте чувствуется магия. Старая и довольно сильная.

— Я не понимаю, что такое магия, — заявил Влад Борисов. — В конечном счете, всё объясняется законами мироздания. Другое дело, что не все законы мироздания нам известны.

— Вот-вот, — засмеялась Нэла. — Магия и относится к этим самым неизвестным тебе законам. На самом деле магия есть везде, где присутствует разум. Потому что она — одна из форм постижения действительности и управления этой действительностью. Но здесь… — она покачала головой. — Я не могу определить её природу.

— И что это значит? — осведомился Велга.

— Долго объяснять.

— А ты постарайся коротко, по-солдатски.

— Я не солдат, я фея. Но, если коротко… — она помедлила. — Вот вы с Хельмутом лейтенанты, командиры взводов. Так?

— Да, — подтвердил Велга, а Хельмут молча кивнул.

— Ротой бы смогли наверняка командовать.

— Конечно, — сказал Велга, и Хельмут снова кивнул.

— А батальоном?

Дитц и Александр переглянулись.

— Смогли бы, — заверил саксонец Нэлу за себя и Сашу.

— Полком? Дивизией? Армией?

Лейтенанты задумались.

— А в мировом масштабе? — спросил Мартин и расхохотался.

К нему присоединились все русские, включая Велгу.

— Чего ржёте? — не поняла Марта.

— Ты просто не могла видеть этого фильма, — сказал Мартин. — И многие здесь тоже.

— Да, — согласился Велга. — Я не Василий Иванович Чапаев, это верно. А Хельмут, не Вильгельм Второй. Даже, если подучиться, в мировом масштабе вряд ли потянем. — Он засмеялся. — Языков не знаем.

— Ну, это ещё как посмотреть, — заносчиво блеснул глазами Дитц. — Но я, кажется, понял, что имеет в виду Нэла.

— Не по Сеньке шапка, — констатировал Малышев. — Понимать понимает, а рулить не может.

— В целом верно, — подтвердила Нэла. — Не мой уровень. И не только это. Говорю же, долго объяснять.

Тем временем дождь не утихал.

— Я всё-таки схожу гляну, что это за холм, — предложил Свем. — И вообще, надо осмотреться.

— И я с тобой, — вызвался Малышев.

— Два охотника сразу — это расточительно, — сказал Велга. — Ты, Миша, останься. Я сам схожу. Застоялся. Ждите нас здесь, мы скоро.

Шум дождя заглушил и без этого практически неслышные шаги первобытного охотника и командира разведвзвода Второй мировой войны, и силуэты обоих тоже вскоре растворились всё в том же дожде.

Потянулись нудные мокрые и холодные минуты.

— И правда не жарко, — сообщила Марта.

— Иди сюда, — позвал Мартин.

Марта шагнула к нему, и они обнялись.

— Хорошо некоторым, — лязгнул зубами Валерка Стихарь и рефлекторно огляделся в поисках хоть какого-то укрытия. — Признаю, Руди, что ты в чём-то прав… О-па! А это что?

Он сделал несколько шагов в сторону, нагнулся и поднял с песка, тускло блеснувшую под дождём тёмную бутылку:

— Вот это да. Наш коньяк. Живём, пехота!

Это и впрямь оказался коньяк. Тот же самый, французский «Мартель», который они пили совсем недавно.

В кармане у Стихаря нашёлся и перочинный нож со штопором (за сапогом у него ещё была верная финка, но её Валерка использовал только в качестве оружия). Пробка не задержалась в горлышке, и бутылка пошла по рукам. После пары глотков всем стало заметно теплее.

— Остальное товарищу лейтенанту и Свему, если захочет, конечно, — сказал Валерка, когда бутылка, завершив круг, вернулась к нему, и ввернул пробку на место. — А то знаем мы, куда он коньяк девает… Но как я вовремя, а? Глаз — алмаз.

— Да молодец, молодец, — промолвила Нэла. — Ещё б чуть поменьше бахвальства, так совсем хоть в пир, хоть в мир, хоть в добрые люди.