Битва за небеса

— Ну что, сколько из вас готовы покинуть остров?

— Кто вы? Мы раньше вас не видели, — перевёл транслятор слова высокого киркхуркха, стоящего посредине троицы.

— Ты Рийм Туур, что ли? — Вешняк с показушной ленцой сунул в рот сигарету, прикурил и выпустил струю дыма в сторону пятиглазых (ну и чудища же, всё-таки, страхолюдные, прости, Господи! Даже ирюммы-ящеры, помнится, казались симпатичнее). — Здешний командир и начальник?

— Хар, — ответил киркхуркх, и Сергей и без перевода догадался, что это означает «да».

— Значит, Рийм, слушай сюда. Знать тебе, кто я такой и как меня зовут, вовсе необязательно. Достаточно того, что я человек. А это значит, вопросы здесь я задаю, а ты отвечаешь. — Он красноречиво повёл стволом плазменной винтовки и осведомился. — Это понятно?

— Хар, — чуть помедлив на этот раз, снова ответил киркхуркх.

— Очень хорошо, — кивнул сержант. — Итак, повторяю вопрос. Сколько из вас готовы прямо сейчас покинуть остров? Ваш канал домой открыт. Пока.

После недолгих переговоров выяснилось, что уже собрались и готовы загрузиться в катер сто четыре киркхуркха.

— Значит, всё-таки два рейса делать придётся, — подытожил Вешняк. — Ну да никуда не денешься. А остальные двадцать — что, хотят здесь остаться, на острове?

— Они надеются, что им это разрешат, — сказал Рийм Туур. — И просят об этом.

— Лично я бы не разрешил, — сказал Вешняк. — Но вам повезло, моё слово здесь не решающее. Ладно, давайте, начинайте погрузку, не до ночи же мне тут с вами торчать. Значит так, порядок у нас будет следующий…

Это произошло, когда в катер грузился последний десяток киркхуркхов.

Потом, анализируя случившееся, Сергей Вешняк, пришёл к однозначному выводу: сам виноват — расслабился под самый конец, не углядел, не почувствовал засады, решил, что уже почти всё. И вот на этом-то «почти» его и подловили. Быстро, просто и эффективно.

Вероятно заранее заготовленный обломок скалы весом в пару-тройку тонн был при помощи рычагов сброшен в нужный момент с каменистого уступа, расположенного над катером, ударил боевого робота точно по голове и мгновенно превратил его в неподвижную груду металла, сам при этом расколовшись на четыре неравные части. И, если бы сержант вовремя не отскочил, один из кусков пришиб бы его за милую душу.

Отскочить-то он отскочил, но на ногах при этом не удержался, покатился в сторону, и тех мгновений, в течение которых разведчик старался вновь принять вертикальное положение и обрести контроль над ситуацией, нескольким киркхуркхам-десантникам хватило, чтобы добежать, навалиться, блокировать оружие и оглушить человека крепким профессиональным ударом по голове…

7

— Что ещё можно сделать? — спросил Велга спокойным голосом.

Они только что попробовали привести в сознание Клёнью при помощи довольно мощного электрического разряда (на борту имелся надёжный генератор переменного тока), но безуспешно — звездолёт не реагировал. При этом, судя по приборам, он был жив и здоров. Просто не в контакте со своим экипажем и всем окружающим миром.

Никита и Марта молча посмотрели на Мартина.

— Не знаю, — признался тот. — По-моему, больше ничего. Всё, что могли, мы испробовали. Осталось сидеть и ждать. Можно ещё песни петь, например. Чтоб веселее было.

— Ага, — сказал Валерка Стихарь. — Веселее помирать. Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг». Самое то.

— Мартин, — сказал Влад, — но ты же понимаешь, что это означает — просто сидеть и ждать?

— Ладно тебе, Влад. Из нас с тобой астрофизики, как… даже и сравнение искать не хочется. Это первое. Второе. Даже, если бы среди нас был настоящий честный астрофизик, что бы он нам сказал? Он бы сказал: все наши знания о чёрных дырах — это сплошная теория и гипотезы. Никто и никогда на практике не проверял, что собой представляет чёрная дыра.

— Ты хочешь сказать, что те, кто проверял, ничего уже о результатах проверки доложить не смогут? По понятным причинам.

— Я хочу сказать, — промолвил Мартин ровным тоном, — что пускаться в такой путь на звездолёте, простоявшем без дела хрен знает сколько сотен лет да и ещё и живом, да к тому же и с компьютером на борту, в котором семьдесят процентов базы данных и вовсе, как выясняется, на русский язык не переведено, а в довесок всего с экипажем, никогда прежде не бывавшем в космосе даже пассажирами, было фантастической авантюрой. Я бы даже сказал безумием.

— Ну извини, — произнёс Влад.

— Это за что ещё?

— За то, что вам пришлось лететь к нам на выручку.

— А по морде? — ласково осведомился Мартин. — И ведь не посмотрю, что ты мой подчинённый и старый друг.

— Так, — сказал Дитц. — Пустой разговор пошёл. Нам тут ещё обвинений взаимных не хватало. Запомните раз и навсегда — никто ни в чём не виноват.

— Навсегда — это хорошо, — обрадовался Стихарь. — Ещё хорошо бы, чтобы это навсегда подольше продлилось. Годков эдак восемьдесят. Лучше сто двадцать.

— Если с душой поторговаться, я, пожалуй, и на семьдесят соглашусь, — задумчиво произнёс Майер.

— Можно силу тока увеличить, — предложил Курт Шнайдер. — И напряжение заодно.

— И убить звездолёт? — мрачно осведомилась Марта. — Нет уж. Не дам.