Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

В результате успешных действий Черняева Западно-Сибирская и Сырдарьинская линии, наконец-то, соединились в единую пограничную полосу, важными пунктами которой стали Аулие-Ата – Чимкент – Туркестан. Отныне казахские степи по всей своей протяженности были окончательно присоединены к России, а Кокандское ханство навсегда потеряло власть над Южным Казахстаном. Помимо всего прочего, это предотвратило возможную опасность превращения всего края в английский протекторат. После взятия Чимкента нашим войскам был открыт путь на крупнейший город Средней Азии – Ташкент.

Карьера Черняева была на взлете. За рекогносцировку Сырдарьи и окрестностей Туркестана он был награжден орденом Владимира 3-й степени, за занятие Чимкента получил Георгия 3-й степени, а «за все вообще распоряжения и действия после взятия Аулие-Аты» – орден Станислава 1-й степени. Любопытно, что за взятие Чимкента Черняев был награжден Георгием 3-й степени, то есть награждение было сделано вопреки статусу ордена, так как Черняев не имел еще и Георгия младшей, 4-й степени! Но таково было решение императора Александра II. Итого, за какие-то полгода генеральские эполеты и три ордена! Есть от чего закружиться голове!

Надо сказать, что Черняев трезво оценивал расклад сил в Средней Азии и в письмах в Военное министерство предостерегал от недооценки сил Коканда: «…У них руководители не хуже наших, артиллерия гораздо лучше, доказательством чего служат нарезные орудия, пехота вооружена штыками, а средств гораздо больше, чем у нас. Если мы их теперь не доконаем, то через несколько лет будет второй Кавказ». Этими доводами начальник Новококандской линии хотел убедить министерство в необходимости дальнейшего наступления на кокандцев.

Однако военный министр, ознакомившись с письмом Черняева, выразил противоположное суждение:

– Нетерпение Черняева вызывает у меня серьезное беспокойство по поводу его намерений не только овладеть Чимкентом, но и удержать его за собой. Такое расширение границ никогда не входило в наши планы, ибо оно чрезвычайно растягивает нашу линию и требует значительного увеличения сил.

После этого Милютин по телеграфу приказал Дюгамелю урезонить Черняева, чтобы тот не увлекался «далее того, что было предположено».

За своего друга пытался было заступиться дежурный офицер Главного штаба полковник Полторацкий:

– Выше высокопревосходительство, овладение Чимкентом лишь довершает первоначальное предположение устроить пограничную черту по реке Арыси!

На это военный министр возразил:

– Согласен, но кто поручится, что за Чимкентом Черняев не признает необходимым взять Ташкент, а там – Коканд, и конца этому не будет!

Вечером в письме Полторацкий настоятельно рекомендовал другу: «Не идите далее, ограничьтесь линией Арыси!»

Однако Черняев и его окружение уже мечтали о захвате Ташкента…

Глава пятая

После взятия Чимкента и соединения пограничных линий в Петербурге задумались: а что делать дальше? Закрепляться ли на достигнутых рубежах или двигаться дальше? Столичные дипломаты и генералы ратовали за остановку боевых действий. Милютин ратовал за передышку, аргументируя свою позицию малочисленностью наших войск в Средней Азии. Его полностью поддерживал канцлер Горчаков, пугая собеседников неизбежными политическими осложнениями с Лондоном:

– В условиях международной изоляции и широких внутренних реформ никакой нужды в больших территориальных захватах у нас нет!

Однако категорический тон канцлера вскоре насторожил военного министра.

– Своим слишком категоричным заявлением вы связываете себе руки в дальнейших действиях, – заявил Милютин. – При первом же обострении в Азии это позволит Англии обвинить нас в вероломстве. Не надо никому ничего обещать!

Тем временем вместо старика Безака новым генерал-губернатором Оренбурга был назначен генерал от артиллерии Николай Крыжановский. Воин он был опытный, прошел всю Крымскую войну, дрался и на Дунае, и на бастионах Севастополя. Затем служил в Царстве Польском. Любопытно, что Безак приходился Крыжановскому родным дядей. Поэтому недоброжелатели говорили, что свою должность в Оренбурге Крыжановский получил «по наследству».

Как бы то ни было, но и Крыжановский, и Черняев единодушно были за движение в глубь Средней Азии, видя в этом не только улучшение наших стратегических позиций и расширение границ, но и реванш с англичанами за недавнее поражение в Крымской войне. Крыжановского и Черняева горячо поддерживали все офицеры, да и общественное мнение в стране было за то, чтобы побольше насолить вредным бритам.

Новые разногласия между столичными министерствами и местным командованием, а также нервная реакция Англии потребовали срочной выработки единого курса. В октябре 1864 года канцлер Горчаков вместе с Милютиным прибыл на доклад к Александру II.

– Ваше величество, мы совместно с военным министром разработали конкретный план по среднеазиатскому вопросу, – первым заявил Горчаков.

– Что же вы предлагаете? – нахмурился император, которого среднеазиатские дела за последнее время уже изрядно достали.