Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

Внутри города завалили ворота и поставили в караул верных жителей. Аксакалы просили дать им пушку, так они сами желают драться с кокандцами. Им, конечно, отказали.

Пометавшись, Жемчужников не нашел ничего лучше, как отправить записку к Сукорко: «П.Л. (Петр Логинович. – В. Ш.), ежели увидите огромные силы, то, не выручая сотни, возвращайтесь назад, дабы дать средства здешнему гарнизону».

По некоторым данным, эту записку прислал даже не комендант, а комиссионер-снабженец Петров, только что развернувший местную торговлю и очень переживавший за свои товары…

Нарочный догнал отряд Сукорко и вручил поручику послание от начальства. Тот прочитал и сунул его в карман. Отряд двинулся дальше. Наконец, вдалеке показалась гряда песчаных барханов, за которыми слышалась пальба.

Первым обнаружил приближающуюся роту Сукорко султан Садык. Опытный степной воин сразу понял – если солдаты соединятся с казаками, о победе кокандцев можно будет забыть. И он пошел на военную хитрость, которая удалась в полной мере…

Конница Садыка, внезапно выскочив из-за холмов, окружила отряд Сукорко и, попугав выстрелами, обошла его, помчавшись по дороге на Туркестан. Следом, по просьбе Садыка, мулла Алимкул послал еще две тысячи конных, которые, повторив маневр Садыка, помчались в сторону Туркестана. Видя это, Сукорко сделал вывод: Туркестан подвергается большой опасности, так как враг многочислен. Поручик еще раз перечитал послание Жемчужникова – не ввязываться в бой, ежели встретятся «полчища». После чего отдал приказ отходить к Туркестану.

В отряде началось недовольство. Все понимали, что до попавшей в беду казачьей сотни осталась одна верста. Но Сукорко остался непреклонен, и отряд двинулся обратно к Туркестану, сопровождаемый кокандской конницей. Впрочем, Садык не слишком донимал отступавших. За все время перестрелки у Сукорко была ранена шальной пулей одна лошадь. К 6 часам вечера уставшие солдаты Сукорко вернулись в Туркестан. Одновременно поблизости появился и Садык, заняв окрестные сады.

* * *

Услышав звуки выстрелов и заметив движение кокандцев, казаки поняли – помощь уже идет! Люди приободрились, встрепенулось. Чем громче доносился звук выстрелов, тем больше радовались казаки. Между тем приказал участить стрельбу и Алимкул.

В два часа пополудни выстрелы слышались уже совсем близко. Все ждали, что вот-вот из-за пригорка покажутся русские штыки. Но внезапно стрельба начала отдаляться, а затем и вовсе затихла. Затем внезапно прекратился и обстрел сотни Серова. По степи во весь опор к уральцам мчался всадник с белой тряпкой в руке.

– Никак парламентера послали! – кивнул в сторону скакавшего Абрамичев.

Достигнув бруствера из мешков и убитых лошадей, парламентер вручил Абрамичеву записку на татарском языке с печатью Алимкула. Казах Ахмет по слогам начал тихо переводить текст записки, однако тот громко сказал:

– Читай вслух, пусть все казаки слышат!

Послание муллы Алимкула гласило: «Куда теперь уйдешь от меня? Отряд, высланный из Азрета (так кокандцы называли Туркестан. – В. Ш.) – разбит и прогнан назад. Из тысячи твоего отряда не останется ни одного! Сдайся и прими нашу веру! Никого не обижу…»

Есаул молчал. Стало ясно, что помощи ждать больше неоткуда. Оставалось драться до конца. Казаки стояли, понурив головы, понимая, что ждет их впереди. Тягостное молчание нарушил простуженный голос казака Павла Мизинова. Решительно перезарядив винтовку, он выкрикнул с решимостью:

– Не любо! Ох, не любо, братцы!

– Ужо басурманам дорого наши головы обойдутся, – поддержал его урядник Александр Железнов, самый авторитетный из казаков. – Ой, дорого они заплатят!

– Эх, зададим карачун Алимкулу! – подал голос и Абрамичев.

После этого казаки воодушевленно загудели, заряжая винтовки. Есаул Серов поднялся со своего места:

– Спасибо, братья казаки! Иного ответа от вас я и не ожидал! Вишь, как Алимкула вы напугали: вместо сотни ему тысяча мерещится!

Казаки рассмеялись. Нервное напряжение было снято. Выбор был сделан.

После этого Серов снял папаху и, осеняя себя крестным знамением, начал читать «Отче наш…». Ему вторили голоса его боевых товарищей… Сотворив молитву, сотник Абрамичев командным голосом крикнул:

– Сотня, по местам! К бою товсь!

По команде Абрамичева казаки дали дружный залп в сторону противника – ответ на присланное письмо.

Поняв, что казаки сдаваться не собираются, мулла Алимкул пришел в бешенство.

– Я сдеру с них живых кожу, а головы отправлю их царю! – кричал он, потрясая кулаками.

Однако, будучи впечатлен огневой мощью сотни, Алимкул на этот раз не решился сразу атаковать, а начал готовиться к решительному штурму. Кокандцы спешно делали из повозок-арб своеобразные штурмовые щиты-мантелеты, наваливая на них кучи камыша и хвороста. К вечеру они подготовили шестнадцать таких щитов.

На протяжении всей ночи казаки напряженно вглядывались во тьму, прислушиваясь к каждому шороху. Но кокандцы молчали.

* * *

Наступило 6 декабря. Стало светать. Вдали начал обрисовываться лагерь противника; а вместе с тем казаки заметили арбы с наделанными на них щитами из хвороста и камыша.