Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

Усталость была так велика, что в конце сражения солдаты не могли держать в руках ружья и стреляли с плеч впереди идущих товарищей. Чтобы получить понятие о степени усталости солдат, приведем рассказ Искандер-хана, который с любопытством наблюдал за нашими солдатами во все время дела. Он говорил: «Следуя во второй линии, я посмотрел на одного солдата третьего батальона, который, не будучи в состоянии двигаться (хотя это было под перекрестным огнем), лег на спину и поднял кверху ноги. Солдат, заметив, что я на него пристально смотрю, думал, что я плохо о нем думаю.

«Эй, тамыр! – крикнул солдат – айда вперед! Я не трус, я сейчас побегу».

И вслед затем солдат вскочил на ноги и побежал догонять свою роту». В ходе сражения у нас погибло 63 человека, в то время как бухарцы недосчитались более десяти тысяч.

Когда подъехавший Головачев поздравил Кауфмана с одержанной победой, тот задумчиво ответил:

– Между прочим, Николай Никитич, бухарцы приобретают навык в бою. Они уже встречают атаки атакой, вступают в рукопашный бой, организуют правильное отступление с цепью отстреливающихся стрелков… Все это нам надо принять во внимание при дальнейших действиях.

Головачев расправил свои знаменитые усы, о пышности которых ходили легенды:

– Надеюсь, больше нам никто противостоять уже не сможет!

Объезжая батальоны, Кауфман увидел у штабс-капитана Каразина в руке только один эфес от сабли. Притворно сдвинув брови, сказал ему:

– Вы испортили свое оружие, поручик, а это не есть хорошо! Но… наказывать не буду и пришлю вам другое!

На следующий день Каразин получил от генерал-губернатора золотое оружие с надписью «За храбрость».

Тогда же генерал-губернатор лично сделал рекогносцировку местности вплоть до высот Зера-Тау. Ни казаки, ни джигиты, поднявшиеся на гребень высот Зера-Тау, противника не обнаружили. Зато нашли большое стало баранов, которые оказались очень кстати, так как запасы провианта в отряде были ограничены.

Путь в Бухару был открыт, тем более что лазутчики доставили сведение – у эмира всего осталось только двести человек конвоя, с которым он трепещет в Кермине.

Но в полдень прискакавший из-под Самарканда гонец рассказал, что в Самарканд ворвались шахрисабцы и гарнизон из последних сил отбивается от них в городской цитадели.

Глава шестая

Что же в это время на самом деле происходило в Самарканде? Проводив Кауфмана, майор Штемпель с чисто немецкой пунктуальностью приступил к исполнению комендантских обязанностей. Прежде всего, он приказал пополнить запасы воды, сделал переучет провианта, лично осмотрел оставленный боезапас в двести с лишним тысяч патронов. Недовольным остался комендант посещением госпиталя, в котором насчитал едва ли не полтысячи больных и раненых, т. е. столько же, сколько насчитывал сам гарнизон.

Помимо майора в крепости был оставлен (причем не по своей воле) и командир 9-го Туркестанского линейного батальона подполковник Назаров. Подполковник был воином опытным. Участвовал в Венгерском походе, дрался с турками на Дунае в Крымскую войну, воевал на Кавказе с горцами. Уже в Туркестане участвовал во многих стычках с кокандцами и бухарцами. Особо отличился Назаров при штурме Ходжента, где командовал общим резервом и первым занял городскую цитадель, затем при штурме Бухарской крепости, когда под убийственным огнем овладел несколькими орудиями. В сражении с бухарцами под Самаркандом на Чапан-Атинских высотах Назаров успешно командовал центром наших войск. За боевые дела подполковник имел ордена Анны 3-й степени с бантом, Станислава 2-й степени с короной и Георгиевский крест 4-й степени. Знавшие Назарова вспоминали, что он был отчаянным матерщинником, а «храбр какой-то особенной, залихватской храбростью».

После занятия Самарканда Назаров был назначен в подчинение полковнику Пистолькорсу для преследования отступающих бухарцев. Однако Назаров отказался выполнять какой-то приказ Пистолькорса. Что именно произошло между офицерами, в точности неизвестно, но произошел скандал. Узнав об этом, генерал Кауфман арестовал Назарова, заключив его на гауптвахту в Самаркандскую крепость. Отсидев несколько дней, подполковник вышел из-под ареста и тут же снова громко поскандалил с полковником Абрамовым. После этого, чтобы избежать наказания, он срочно лег в госпиталь, сославшись на болезнь. Впрочем, возможно, он и на самом деле был переутомлен непрерывными боями. Отсюда и раздражительность, и срывы. Именно поэтому Назаров не ушел из Самарканда с основными силами, а остался долечиваться.

Отстраненный от должности Назаров был несомненно обижен. Когда Штемпель вошел, подполковник лежал на походной кровати и курил сигару, пуская дым замысловатыми кольцами. На вошедшего Штемпеля Назаров не отреагировал.

– Могли бы и поприветствовать, – недовольно высказался Штемпель. – Все же я сейчас комендант Самарканда и, следовательно, ваш начальник!

– Никакой ты мне не начальник, а потому говорить с тобой не желаю! – грубо ответил Назаров и, демонстративно повернувшись к Штемпелю спиной, продолжил курение сигары.