Битва за Уссури

Бора махнула рукой, приказывая гному не следовать за ней, и вскоре скрылась за поворотом. Гимли присел на каменную брусчатку и, затягиваясь горьким табачным дымом, придался раздумьям. Бора понравилась ему. У нее было чувство юмора и такт. Если бы не эти обстоятельства возможно они даже смогли бы подружиться. Да она была рабыней, но многие благородные гномы уступали ей в высокородии. Она была царицей. И не просто царицей, а царицей по призванию. Многим можно одеть корону, но не многие смогут ее правильно носить. Эта же девушка носила ее с честью и достоинством. В загон Гимли больше не вернулся. В этот же день его перевели в один из пустующих дворцов. Простородные гномы истопили для него баню, и принц наконец-то смыл с себя зловонную грязь. Как не просил он, Рокер так и не разрешил присоединиться к нему остальным Ксаям. По ним приказа не было. Это несколько огорчило Гимли, но собственное положение волновало его больше, нежели судьба остальных. С тех пор из дворца он не выходил. Ему не хотелось смотреть в глаза других гномов и видеть в них призрение. Гимли каждый день приносили свежую еду и разрешали мыться в бане. Бора сдержала слово, и к принцу начали относиться согласно его статуса.

10 Перевалы Уссури и Темник Менди

Прошел месяц как Гимли покинул Гадес с имперскими легионами. Первое время Ахтамар-Ксай получал от него ежедневные донесения, но вот уже неделю Гимли был недоступен. Более того молчал и Арес, и Некрос. Ахтамар очень переживал по этому поводу. Дурные мысли он гнал из головы. Сыновья пытались приободрить отца, но он не внимал их доводам. И вот однажды утром в ворота Гадеса въехала печальная процессия. Возглавлял ее Лукас-Ксай. Верховный миссир клана ледяной бороды шел пешком перед каретой, в которой лежало тело Некроса. Процессия медленно проследовала по главной улице города и остановилась на площади перед дворцом Ахтамара. Лукас пал на колени. Его глаза были полны слез, и он не решался посмотреть в глаза императору. Ахтамар вышел из дворца и подошел к своему старому другу. Лукас припал к ногам Ахтамара и крепко обнял их.

— Мой мальчик. Арес. — Рыдал Лукас. — Он погиб, повелитель. Не вынеся позора, он утопился на моих глазах.

Услышав слова ледяного гнома, Ахтамар схватился за сердце. Ноги отказали, и император упал на холодный мрамор площади. Стражники подняли безутешного правителя и попытались занести внутрь, но он остановил их.

— Некрос? Гимли? — Молящим шепотом произнес Ахтамар. — Они живы?

— Некроса, Арес усыпил. В противном случае он был бы уже мертв. — Лукас показал на карету. — О судьбе Гимли мне ничего неизвестно. Последний раз, когда я его видел, он плыл в порт Омниуса.

Император разрыдался как маленький ребенок. Его накрыла истерика, и Зар-Ксай приказал отнести его в покои. Менди дали ему успокоительное зелье, но даже оно не могло угомонить Ахтамара. Он потерял рассудок и требовал уничтожить всех людей в империи. Понимая, к чему это может привезти, Зар-Ксай приказал никого к нему не пускать. Некроса отнесли в священный имперский храм Менди. Великий владыка в течение трех долгих дней пытался вывести принца из комы и только на закате четвертого дня Некрос открыл глаза. Пока длился траур, Ахтамар пришел в чувства, но встать с постели так и не смог. Он уже никогда не поднимется на ноги. Смерть второго сына сильно подкосила его. Вся империя для него сузилась до размеров его спальни. Он готов был отдать все, ради спасения Ареса, но отдать было некому. Не было в Реальном мире ни одного живого существа способного воскресить принца. Сердце императора переполняли боль утраты и гнев, требующий мести. По истечении десятидневного траура он вызвал Гектора и приказал ему штурмовать перевалы и не останавливаться пока вся долина Уссури не подчинится ему. А голову Адоная он должен доставить в Гадес в качестве подарка. Гектор ждал подобного приказа уже очень давно. Все его братья уже сразились с людьми, и только он и Тилор пьянствовали, изнывая от безделья.