Битвы за Кавказ

В районе Огнота в течение сентября наблюдались лишь отдельные столкновения; к 15 сентября ситуация стабилизировалась. Русские сохранили за собой позиции, проходившие южнее Огнота, через Хараба-Чай и селение Боглан. За перевалом Боглан они твердо удерживали район Зиарета, простиравшийся до самого правого берега Мурат-Су. Зима началась очень рано; в высокогорном районе Огнот и на Куртик-Даге первый снег выпал уже 26 сентября. Передвижения обеих армий зависели теперь от условий доставки продовольствия. Турки в последние дни сентября оставили город Муш.

Наступление 2-й турецкой армии закончилось провалом, хотя она, в отличие от 3-й, не подверглась разгрому. Потери были очень велики: около 30 тыс. человек убитыми и ранеными (перед началом наступления численность 2-й армии приближалась к 100 тыс.). Впрочем, в плен попало немного – всего около 3 тыс. человек, и все – малыми группами. Дезертиров оказалось гораздо меньше, чем на севере, где они создали неразрешимую проблему для 3-й армии. Нищие и враждебные курды, обитавшие в диких и суровых горах Дерсима и Армянского Тавра, встречали беглецов совсем не так, как гостеприимные и дружественно настроенные жители Анатолии, чьи селения находились между Эрзинджаном и Сивасом. К концу сентября Ахмет Иззет обнаружил, что его армия сократилась до 60 тыс. человек; численность нескольких дивизий упала так резко, что рассчитывать на них в будущем не приходилось[292]. От четырех армейских корпусов фактически осталось лишь три: XVI (5-я и 8-я дивизии) – на правом фланге, II (12-я и 1-я дивизии) – в центре и IV (14-я и 48-я дивизии) – на левом фланге.

Мечты генералиссимуса Энвера о совместном наступлении 2-й и 3-й армий оказались совершенно невыполнимыми из-за проблем со снабжением. Нетрудно было предвидеть, что еще до завершения концентрации 10 дивизий 2-й армии русские сумеют нанести удар по 3-й, а потом перебросить свои резервы против Ахмет Иззета. Такую возможность турецкое командование могло осознать еще до конца июня. После захвата Трапезунда русские получили дополнительный и гораздо более удобный путь для подвоза продовольствия и снаряжения; было совершенно очевидно, что очень скоро они предпримут попытку очистить от турок линию Трапезунд – Гюмюшане – Байбурт – Аш-Кале – Эрзерум. Таким образом, уже в первую неделю июля турки лишились всякой возможности проведения совместного наступления силами двух своих армий. Ахмет Иззет должен был начать наступление по крайней мере за 5 недель до того, как он его начал. В конце июня он сумел бы добиться гораздо больших результатов с 7 дивизиями, чем он надеялся достичь в августе с 10, ибо в то время у него еще была возможность получить поддержку 13 дивизий 3-й армии.

Ни тот ни другой турецкий командующий, по-видимому, не могли определить, по какому направлению надо нанести главный удар. Попытка Вехипа менее чем с двумя дивизиями создать угрозу для русских в прибрежной полосе была поистине ребяческой. Он сумел одержать (вероятно, совершенно неожиданную для себя) победу под Мамахатуном и приблизиться к Аш-Кале. Он мог бы развить свой успех в июне, сосредоточив 9 дивизий на линии фронта между Аш-Кале и истоком реки Тузлы. Одновременно Ахмет Иззет мог бы перебросить 4 дивизии в долину Огнот-Чая (оставив 2 дивизии на своем правом фланге и 1 – в резерве). Таким образом, можно было бы организовать совместное наступление 13 турецких дивизий в направлении Эрзерума. Вполне вероятно, что большая часть резервов Юденича сосредоточилась бы для поддержки 39-й дивизии, воевавшей на думанли-дагском участке фронта. В этом случае дивизиям Ахмет Иззета русские смогли бы противопоставить лишь 2 дивизии IV Кавказского армейского корпуса. Турки имели все шансы повторить удачный малазгиртский маневр, только в более крупном масштабе[293]. Юденич, без сомнения, остановил бы наступление противника с запада, а также – с юга, что он сделал в прошлогодней Алашкертской операции. Тем не менее подобное изменение турецких планов могло бы отложить, если вообще не предотвратить, развал на том участке Турецкого фронта, который держала 3-я армия.

Неспособность турецкого командования адаптировать разработанный ранее план к реальной ситуации можно сравнить с аналогичным просчетом французского Генерального штаба перед началом наступления на Эсне весной 1917 г. В обоих случаях решающим фактором стали особенности темперамента турецкого и французского генералиссимусов – Энвера и Нивея, которым было присуще сочетание оптимизма и упрямства. В обоих случаях наблюдалось отсутствие гибкости при планировании крупного наступления и воображения – у сотрудников штаба. Они предпочли проигнорировать сложившиеся на фронте трудности, о которых им было хорошо известно[294].