Бюро добрых дел

Матильда Ивановна на вид тянула лет на сто, но по темпераменту она могла дать фору любой молодой девчонке. Маленькая юркая старушка была в курсе всего, что происходило в доме. Причем она не просто входила в курс дела, но и отстаивала свою точку зрения. Матильда должна была жить в войне. Она все время с кем-то боролась. Достойные противники находились всегда. Магазин на первом этаже не соблюдал ни правил социалистического общежития, ни санитарных норм. ЖЭК, который не делал ремонт в подъезде. На худой конец в противники записывались дворники, которые посыпали улицу солью и портили сапоги Матильды «Прощай, молодость».

Слышно Матильду было издалека, старушка отличалась громким, немного визгливым голосом. Может, оттого, что недослышала, а может, просто чтобы обратить на себя внимание. Скорее всего, про «недослышала» – это вряд ли, стены для нее никогда не были преградой. Вездесущая и всеведущая.

Если начистоту, их хрущевка, как и все ей подобные, особой звуконепроницаемостью не отличалась. Жили практически коммуной, все как на ладони. На лестничной клетке три квартиры: ее, Лерина, Матильды, и Марины с семьей. Невозможно было скрыть того, что происходит за закрытыми дверями: во сколько пришел муж Марины Федор, какую оценку получил их балбес Игорек (Марина начинала орать на него прямо в дверях), с кем ведет тяжбу в данный момент времени Матильда.

А все почему? Потому что мы любим выяснять отношения с порога. Открыли дверь – и давай выливать на стоящего в дверях все, что думаем, все, что нам кажется. Не задумываясь, а кто там нас слушает?

Лере было ни к чему слушать, ей Матильда регулярно звонила в дверь и сама пересказывала своими словами последние события. Новости Маринкиной семьи рассказывались в фоновом режиме, как что-то само собой разумеющееся и не очень интересное. Матильда думала в масштабах государства, поэтому ей постоянно нужны были свидетели и подписи на бесконечных заявлениях. Писала Матильда всем подряд: в домоуправление, во всякие там городские и районные советы, даже в министерства.

Лера знала: Маринка с Федей ничего не подписывали. Со словами: «А нам не мешает!» – они лениво посылали Матильду подальше.

– Что значит – не мешает?! Хорошо, вам нет дела до того, что творится в государстве. Но холодильник! Он же гудит. Я спать не могу! – взвизгивала старушенция.

– Так вы беруши купите!

– А чего это я в собственном доме должна в берушах жить? Это с какой это стати уши свои портить?! – Матильда вставала в боевую позу, упершись сухонькими кулачками в бока.

Матильда могла бы еще много чего рассказывать про свое здоровье и недовольство магазинным холодильником, но Федор перед самым ее носом быстро закрывал дверь.

– Безобразие. – С этими словами Матильда трезвонила уже в дверь Леры.

– Лер, неужели ты тоже не слышишь, как шумит холодильник? Всю ночь гудит! У-у! Тихо-тихо так! Ну я же не сошла с ума. Мне же все это не кажется…

Лере неудобно было сознаться, что, может, и кажется, она со вздохом подписывала заявление, чтобы старушка не расстраивалась.

– Вот-вот! Я говорила! А Федька – злодей! И Игорек у него таким же вырастет! И Маринка ихняя квашня квашней. Достучится, во всем мужу потакает. Спасибочки-то он вряд ли скажет. Поплачет еще Маринка, помяни меня!

От зоркого глаза Матильды Ивановны было не скрыться. Стало быть, она знала, что от Леры ушел Андрей. Лера не любила выяснений на публику, уж она-то точно следила, чтобы все высказать друг другу после того, как входная дверь плотно закрывалась. Но здесь было не скрыть. При расставании Лера отрезала:

– Уходишь? Тогда вместе с вещами.

Андрей долго носил коробки и сумки, коих оказалось немало, хлопал дверью, бегал со второго этажа на первый взад-вперед. Лера только удивлялась, сколько же у Андрея всякого барахла и как быстро муж сумел поделить нажитое за пять лет имущество.

– Ну ты же магнитофон все равно не слушаешь? Тебе эта лампа никогда не нравилась!

Лера только пожимала плечами. Ей было все равно, лишь бы поскорее закрылась за мужем дверь в последний раз, лишь бы уже остаться одной. Хотя ее никто и не спрашивал, Андрей разговаривал сам с собой. Вопрос задал и как ответ открутил от стены полочку. Ну действительно! Магнитофон же должен на чем-то стоять!

Почему ни у кого из них нет дверных глазков? Насколько бы легче было Матильде Ивановне. А то прислушивайся вечно, томи себя догадками. И у Марины не было, и у Леры. Лера знала, что Матильда все это время стояла у себя под дверью. Она прямо видела любопытную бабулю в коротком халатике и стоптанных тапках с прижатым ухом к двери. Тем не менее дверь интеллигентная Матильда не приоткрыла и сразу после затихших шагов в квартиру Леры трезвонить не стала. А ведь Лера тогда ждала звонка Матильды и была бы даже ей рада. Нет, не позвонила. Вероятнее всего, на цыпочках отошла от своей двери, вернулась в кровать слушать холодильник.