Бюро добрых дел

– Так и все равно наплачусь. Так хоть тебя обвинять не буду.

Сима поняла, что вопрос закрыт. Причем настолько, что Полька не села рядом с ней в машине, а тут же залезала на заднее сиденье, демонстративно нацепила наушники и надела черные очки. Ну дела, был бы у нее щит, дочь бы и его взяла. Вместо щита скрестила руки на груди и сжала губы ниточкой. Сима всю эту картину наблюдала в зеркало заднего вида. Что оставалось? Она тихо выругалась, так, чтобы дочь не услышала, авторитет не должен пострадать ни при какой ситуации, и втопила педаль газа. Она видела, что Поля от неожиданности схватилась руками за сиденье и слегка охнула. То-то же. Но ситуация поменялась. Видимо, на какое-то время нужно отойти в сторону. Дела житейские? Возможно. Но Сима безумно расстроилась. Даже сама от себя не ожидала. Только что не плакала. Полька была надеждой в том числе и на светлую старость. И жить с ней собирались. И что теперь?

Старшая, Анастасия, была другой. Руководить Настей было не интересно, потому что та была удивительно послушной. Даже когда появились ухажеры. На все: «Да, мама! Ты права, мама! Как скажешь, мама. Говоришь, Вовка – дурак? И вправду дурак, как же я не замечала. А Игорь хороший? Наверное, но нудный очень… Это не главное? А и действительно. Что мне с ним, разговоры, что ли, разговаривать. В семейной жизни не до разговоров!»

Муж тихо ворчал: «Насоветуешь, останешься крайней».

– Не останусь! У меня интуиция.

Настя опять же соглашалась:

– Ой, папа, на всю же жизнь выбираем! Хочется, чтобы как вы с мамой. И чтобы без разводов.

Муж опять пытался вразумить их обеих:

– Это ведь надо додуматься. «Выбираем». Тебе ж с ним жить, Настя, не маме!

И опять Сима доказала свою правоту. Новоиспеченный муж старшей дочери звезд с неба не хватал, был слегка простоватым, но Настю их боготворил, тещу ценил, детьми гордился. А что еще надо? Да, еще хотелось бы, конечно, денег. С этим у зятька было туговато, так что Серафиме Ивановне приходилось периодически подбрасывать молодым. А что делать? Не расписываться же в собственных ошибках? Да, с мозгами зятя не угадала. Его витиеватые разговоры приняла за пытливость ума. И все же, когда Симу одолевали сомнения, она успокаивала себя вот этим самым: жену боготворит, тещу ценит, детей обожает.

Настя рожала детей одного за другим, не прекращала работать, сама вела немалое домашнее хозяйство, разговаривать ей и вправду было некогда. Про любовь думать и подавно. А может, она уже и полюбила мужа? Сима очень на это надеялась и старалась не замечать снисходительных взглядов дочери, направленных на него. Нет уж. Теперь сами. Тут она больше не советчица. Больше она старшей дочери ничего дать не может.

Да, со старшей дочерью, ее зятем и детьми Сима жить точно не хотела. Почему-то была уверена, что с независимой Полиной все у них срастется. И вот на тебе. У той, оказывается, своя дорога.

* * *

Оставались братья. Вот где поле непаханое.

Старшая сестра – это всегда немножко нянька. Не сама придумала. Серафима помнила себя рано. Вот мама принесла Витьку. Всем домом встречали и радовались, гости приговаривали: нянька у вас уже есть, а вот и наследник. И Сима радовалась. И тому, что она нянька, и то, что наследник. Девочка в десять лет – это еще не девушка, еще в куклы не наигралась, но зато сознательная и достаточно взрослая.

Егорка родился, когда ей было пятнадцать. Этот финт матери она не поняла и возмутилась. «Не мои проблемы». Но издалека поглядывала, и вину свою чувствовала, что мало помогала. Так они и выросли. С ней и при ней.

Братьев Сима любила беззаветно, они отвечали ей тем же. Приятельница Кира удивлялась:

– И как тебе только удается с ними дружбу сохранять? Я со своим хорошо если два раза в год созваниваюсь. Его день рождения да мой. А! Еще на восьмое марта какую-нибудь дурацкую открытку пришлет, и все!

Наверное, и Серафиму бы ждала точно такая же участь, если бы она сама о себе регулярно не напоминала. Причем не так, что «а вот у вас сестра есть». Она напоминала делом!

Всем известно, муж любит жену здоровую, сестру богатую. Народная мудрость, а народ зря говорить не станет. Самой себе не сознавалась, что любовь братьев она покупала. Запрещала себе об этом думать. Просто время от времени таким образом она напоминала им о себе. Так она называла свою матпомощь.

Невестки, понятное дело, пытались оттеснить въедливую золовку с ее советами, но и им Сима помогала материально. Куда деваться? То сережки подарит, то поход к косметологу. Невестки охали от счастья и обнимали, казалось, вполне искренне. Да, на семейные праздники не приглашали, но сами в дом к Серафиме приходили семьями и нарядные, советы выслушивали с почтением.

Если Серафима сама забегала с очередной идеей и планом, как ту идею воплотить в жизнь, – тоже радостно размахивали руками.

Откуда было Симе знать, что после ее ухода братья каждый раз получали от своих жен по башке. Невестки даже подружились на этой почве, хотя раньше друг друга терпеть не могли. Не зря говорят, ненависть людей объединяет.