Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Однако немецкое вторжение 1939 года нарушило это положение дел. Практически сразу польской католической церкви было запрещено поддерживать связь с Римом. Любые контакты с апостольской нунциатурой в Берлине оказались прерваны. В последующие два года в стране методично велось тотальное уничтожение католической Церкви. В архивах хранятся сведения о дискуссиях вокруг нацистского плана из тринадцати пунктов, широко распространенного в Вартегау в первые месяцы 1940 года. В заключении этого плана заявлялось, что рейхсгау Вартеланд – это «экспериментальное поле: все, что будет применено и осуществлено в этой области, станет нормой для всех территорий, аннексированных Германией»³.

Таким образом, оккупация этой области была частью более широкого плана, который должен был воплощаться в жизнь и на других оккупированных территориях по мере продолжения войны, в соответствии с поставленными Гитлером целями. В Польше этот «эксперимент» осуществлялся с ужасающей эффективностью. Страна оказалась в тени мрачной и зловонной тучи в форме свастики.

Из шести епископов, проживавших в Вартегау на момент вторжения, вскоре остался только один. Двоих вынудили покинуть округ, запретив им возвращаться. Еще двоих арестовали и заставили мыть полы на вокзале, а потом отправили в ссылку. Пятый епископ был задержан осенью 1939 года, провел два месяца в тюрьме, а затем был депортирован в Дахау, первый и один из самых известных концлагерей⁴.

В Плоцке, в Восточной Пруссии, были арестованы и депортированы восьмидесятилетний епископ и его помощник. Епископ скончался два года спустя, в 1941 году, в концентрационном лагере Зольдау на северо-востоке Польши. Более пятидесяти священников Плоцка были застрелены или убиты иным способом. Сотни представителей духовенства были брошены в тюрьмы и приговорены к каторжным работам. Их ежедневно унижали, например заставляли вставать на колени, наклоняться к земле и повторять: «Мы – польские свиньи»⁵. Эти издевательства служат отталкивающей иллюстрацией стремления нацистов перемолоть дух тех, кого они оставляли в живых, чтобы превратить в рабов. Нескольким священникам удалось сбежать, но большинство погибло в концлагерях. Время от времени до Бюро доходили извещения об их смерти, в архиве даже есть список с их именами.

К октябрю 1941 года, через два года после нацистского вторжения, из двух тысяч священников, ранее проживавших в Вартегау, осталась всего тысяча. Более семисот из них были депортированы в Дахау, а в одном лишь трудовом лагере Бараново, на западе Польши, около четырехсот польских монахинь были обращены в рабство.

В конце 1941 года были арестованы или убиты, брошены в тюрьму или депортированы еще сотни представителей духовенства. В Познани, где проживало двести тысяч поляков, продолжали служить всего четыре священника, остальных так или иначе устранили⁶.

Резиденции епископов и дома священников были реквизированы, а все исторические ценности конфискованы. Нацисты брали штурмом семинарии и дома послушников, выбрасывали их постояльцев на улицу и опечатывали двери. Множество зданий были осквернены и превратились в «склады, где хранилась краденая мебель или запрещенные книги, или в зрительные залы, предназначенные только для нацистов»⁷. Некоторые церкви, представлявшие историческое наследие, были взорваны динамитом и снесены, чтобы освободить место для новых зданий. Почти все монастыри с их нередко ценной мебелью, все епархиальные музеи и библиотеки также были реквизированы. Католические издательства были запрещены, а их печатные материалы конфискованы. От этого грабежа страдало не только духовенство, но и ордена иезуитов, францисканцев, доминиканцев и многие другие.