Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Далее Берар цитирует энциклику Mit brennender Sorge («С большой обеспокоенностью») от 14 марта 1937 года. Ее текст составил кардинал Эудженио Пачелли, бывший в то время государственным секретарем, вместе с немецкими епископами. Эта первая и единственная энциклика на немецком языке отважно провозглашала о неприятии католической Церковью расизма. Она была тайно распространена по всем приходам Германии, где ее зачитали с кафедр в то же воскресение. Нацисты, не терпевшие никакой критики или вызова в свой адрес, пришли в ярость. Сразу после публикации энциклики и ее чтения в Церквях Гитлер в отместку приказал сжечь все экземпляры. В мае 1937 года было арестовано 1100 священников, а три месяца спустя 304 из них были отправлены в Дахау. Эти события запечатлелись в памяти Пачелли. Он знал, что всякое открытое сопротивление нацистам могло привести к крайне тяжелым последствиям для его католических собратьев. Берар цитирует фрагмент энциклики, где заявляется, что национал-социализм «переворачивает и подрывает порядок вещей, созданный и предписанный Богом: он далек от истинной веры в Бога и от понимания жизни, соответствующего этой вере».

И предлагает свою собственную интерпретацию: «Тем не менее этих высказываний относительно расистских идей недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что церковь осуждает любые меры, предпринятые тем или иным государством против так называемой еврейской расы. В ее рассуждениях есть оттенки и нюансы, на которые стоит обратить внимание. Вопрос следует трактовать иначе».

Дальше Берар делит свой отчет на подразделы, чтобы сделать его максимально ясным и понятным для Петена.

В подразделе «Церковь и проблема антисемитизма» он пишет: «Первый и наиболее очевидный с точки зрения церкви принцип заключается в том, что еврей, прошедший обряд крещения, перестает быть евреем и присоединяется к “пастве Христовой”»¹⁷.

Здесь Берар обращается к общей истории Церкви, которая показывает, что, хотя она часто защищала еврейский народ от жестокости и несправедливости преследователей, она также заключала его в гетто. Он излагает своими словами Петену учение средневекового философа святого Фомы Аквинского:

«…осуждая любую политику угнетения по отношению к евреям, святой Фома [Аквинский] тем не менее советует применять к ним ограничительные меры, чтобы сократить их влияние на общество… Из этого вытекает, что законно запрещать им доступ к государственным должностям, равно как и допускать их лишь в ограниченном количестве (numerus clausus) в университеты и к занятию свободными профессиями».

Иначе говоря, Берар предполагает, что если один из великих католических философов опасался присутствия евреев в общественной жизни, то ход его мысли не очень отличался от того, которого придерживалось вишистское правительство.

Но в отчете Берара никак не отражено, что позиция церкви по этому вопросу сильно изменилась со времен Средневековья, когда жил и писал Фома Аквинский. Разумеется, этот доминиканец вошел в историю католической мысли, однако с тех пор последняя не стоит на месте, а постоянно развивается вместе с человечеством. Этот контекст Берар сознательно предпочел опустить.

Далее он перечисляет разногласия, которые возникли между Святым Престолом и фашистским правительством Италии в связи с антисемитскими законами, и обращает внимание маршала Петена на то, что схожие трения стоит ожидать и во Франции. Об этом он пишет в подразделе «Разногласия между Святым Престолом и Италией в связи с фашистским законодательством относительно евреев»: «Меры, принятые фашистским правительством, не только не обсуждались и не были согласованы со Святым Престолом, но и вызвали жесткую критику со стороны папских властей. Крайне важно точно определить природу и суть этих разногласий»¹⁸.