«Дорогая мадам,
меня зовут Сара Шварц. Я живу в кибуце повстанцев из гетто, в Галилее. Пару недель назад ко мне приезжала погостить Руфь Гринберг. Она вернулась из Польши, где посетила мемориал жертвам Треблинки и встретила Вас. Она рассказала мне, что Вы разыскиваете выжившего там, которого звали Лазарь Энгельман. Получается, что он был старым другом моего отца, Герцля Моргенштерна. Они познакомились в Треблинке и оба участвовали в восстании. А когда бежали, сочли за лучшее разойтись, чтобы не попасться. И через десять лет снова встретились в Израиле.
Мой отец вырос в Польше, под Лодзью. После побега добрался до Варшавы, прятался у партизан. Там он встретил мою мать. Они поженились в подполье, а зимой 1944-го родилась я. В ходе Варшавского восстания он был тяжело ранен. К счастью, врач-смельчак вылечил его и спрятал до прихода русских. После войны мы уехали в Палестину. Тогда Антек Цукерман вместе с другими выжившими основал кибуц повстанцев из гетто. Мой отец пожелал вступить в него, и там мы прожили до самой его смерти. На моей памяти его друг Лазарь гостил у нас по несколько месяцев. Это, думаю, было в 1956-м, он приезжал, когда мне исполнилось двенадцать лет. В то время они с отцом часто виделись и ходили к другим, кто выжил в Треблинке. Между ними была какая-то очень крепкая связь – такая, что ее не могли разделить даже мы, их жены и дети. Они разговаривали между собой очень тихо, по ночам, когда мы уже спали. Я завидовала этим мужчинам, которым доверял мой отец. Со мной он почти всегда молчал.
В конце пятидесятых годов Лазарь Энгельман уехал из страны. Он больше не вернулся в Израиль. Чтобы не терять связь, присылал отцу почтовые открытки. Как-то вечером телефон зазвонил в очень поздний час. Отец сказал, что это его друг Лазарь звонит из Нью-Йорка. Он прочел в газете статьи о суде над Эйхманом и подумал: его место – на этом трибунале. Чувствовал за собой вину, что его там нет. Еще через несколько месяцев мой отец написал ему, что немецкий прокурор ищет свидетелей для суда над командой СС из Треблинки. На сей раз процесс должен был состояться в Германии. Отец сообщил ему, как связаться с прокурором из Дюссельдорфа.
Когда мадам Гринберг сказала, что Вы ищете Лазаря Энгельмана, я вспомнила про эти почтовые открытки. Не зная, насколько Вы владеете идиш, я их пронумеровала и перевела в хронологическом порядке. Первая была отправлена из Фессалоник в 1958-м, последняя – в 1975-м из Мар-дель-Плата. Боюсь, они Вам не очень-то многое откроют. Лазарь и отец не были болтунами. То, что их объединяло, словами не выскажешь.
Странная деталь: с конца шестидесятых он подписывается другим именем. Я не знаю почему. Может быть, это военный псевдоним?
После открытки за май 1975-го отец больше ничего не получал. Иногда он заговаривал о своем друге, всегда в прошедшем времени, как будто тот уже умер.
Дорогая мадам, надеюсь, Вам принесут пользу эти сведения. Если Вы когда-нибудь окажетесь в Израиле, я буду счастлива, если Вы пожелаете посетить наш Дом повстанцев гетто, и расскажу Вам его историю.
Всего доброго,
Сара Шварц».
