Бюро расследования судеб

Закончив телефонный разговор, она смотрит фильм Руди Винтера – скачала его с видеоплатформы. Ее внимание привлек титр: «Vergissmeinnicht» – «Не забывай меня», по-немецки «незабудка». Документалка снималась в Дрездене, в клинике для страдающих болезнью Альцгеймера, где воссоздали обстановку ГДР – оклеенные обоями стены и соответствующую меблировку. Директор объясняет: эти ориентиры прошлого успокаивают пациентов. В окружении знакомой домашней утвари они вспоминают хоть что-то из своей жизни. Руди Винтер снимает лица этих мужчин и женщин, чья память искрошилась в прах. Его взгляд задерживается на старике – он так захвачен историей, которую ему рассказывает внучка. На упрямом выражении на лице дамы, ни за что не желающей покидать собственную спальню. На слезах жительницы пансиона, слушающей мелодию Шопена. Ирен чувствует, как он силится понять, что эта болезнь творит с людьми, что она в них размывает, а что – выволакивает на свет. Некоторые кадры прокомментированы его голосом: «Они похожи на острова, постепенно отрывающиеся от материка. До того мига, когда оборвут все связи. Нам, может быть, стоило бы пересмотреть все, что мы знаем о них. Заново понять их, как-то иначе любить. В их наготе, в их слабости, в их жестокости, в их тоске. Увидеть во взмахе рукой удельный вес мгновения».

Ирен догадывается, что этот фильм с его душераздирающей красотой – признание в любви, адресованное отцу in absentia[54]. Он оживляет в ней ощущение неотложности действовать. Внутри снова неотступно звучат слова Эвы: «Потерянное тобой время – жизнь тех, кто ждет ответа. И эта жизнь держится на хрупком волоске».

Она не может бросить Карла и Агату. Она должна попытаться снова. Она сочиняет послание Руди Винтеру, теряется в многословии доводов, стирает и уже в который раз начинает все заново. Ей кажется, что слова получаются вымученными, она уже воображает, как он повернет каждое против нее. Наконец выбрасывает все в корзину и довольствуется всего парой совсем простых строк. Она пишет, что ее тронул его фильм. Что ей понятно, почему он тревожится за отца. Боится вновь пробудить в нем боль, уже столько лет как утихшую.

«Мне же, со своей стороны, очень хотелось бы дополнить Ваш документальный фильм. Один из его главных персонажей несколько лет назад позвонил в наш центр. К сожалению, мы не смогли дать ему ответы, на которые он так надеялся».

Фильм напоминает о судьбе многих детей, похищенных нацистами. Один из таких, украденный в 1941-м, в литовском городе, признается, что ни от чего в жизни не страдал так, как от неведения – откуда он и от кого произошел. Время не исцелило его ран. Он хотел бы узнать, прежде чем умрет.

Проходит два дня, и он ей звонит.

– Вы настырная, – говорит он, и она слышит, что угрюмый лед в его голосе наконец дал трещину.

Она слушает его.

– Три года назад мой отец стал невменяемым. К нему никто даже подойти не мог. Медсестер из комнаты вышвыривал. Сейчас немного поутих, как будто что-то внутри просело. Он в клинике, за ним хороший уход. Он тихо угасает. Не хочу я возмущать его уравновешенность.

– Понимаю.

– Может, вы и правы. Хотя мне ваша гипотеза кажется безумной. Но для него по-любому уже слишком поздно. Он иногда даже не помнит, что у него есть сын.

Он сознается, что хотел отослать ей медальон.

Аккуратно упаковав его, он отправился в районное почтовое отделение. Оплатил отправление, решил вернуться домой пешком. Не прошел и пятисот метров, как растревожился. Повернул обратно. Почтовый служащий ничего не понял, и он сам тоже.

Он говорит: я рассмотрел рисунок. Это мог быть как мой отец, так и любой другой белокурый малыш в его возрасте.

Он говорит: хватит с меня таких заморочек.

– …Вы свободны в пятницу вечером? – добавляет он после паузы.

– Смотря для чего.

– Я в тот раз был с вами невежлив. А так получил бы шанс исправиться.

– Да неужели? – спрашивает она. – Я не езжу поужинать, потратив четыре часа на дорогу без минимальных гарантий.

– Обязуюсь вести себя прилично. Мне было бы интересно услышать от вас рассказ о той польке.

На следующий день она выходит встретить Ханно и Гермину на автобусной остановке. После промежуточных экзаменов они месяц проработали в пивной, копя на поездку в Австрию и Италию. Они появляются без опоздания и собираются провести последние дни каникул в Бад-Арользене перед началом второго университетского семестра. Чтобы это отметить, Ирен организовала званый обед с семейством Глэзер и несколькими друзьями сына.

С того теракта Ханно присылает ей сообщения каждый вечер. Помнит о ее тревоге. Не отступал от этого ритуала и во время их поездки. Она получала сообщения из Вены, Зальцбурга, Бад-Ишля, Больцано и Падуи. Из Вероны и Венеции. Вот и спасибо им за это – каждую ночь она засыпала в другом городе. Ее сны были одеты в чистые цвета неба и гор, в рыжеватый солнечный свет над лагуной.