Бизар

Потапов разузнал, кто у него были соседи. Разобрался с голландцами: бельевой веревкой поделил огород. Погнал все семейство вниз по тропинке к домику Гюнтера. Заставил жену восхищаться старинным колодцем. Пока Маша с Иваном и Лизой плевали в колодец Гюнтера, Потапов с Адамом на плечах наплел немцу чего-то такого фантастического про компьютеры, что тот после этой беседы долго говорил о необычайных познаниях Михаила в этой области. Все потому, что никто в Хускего не шарил в электронике, немцу не с кем было лясы точить, для него Михаил стал отдушиной (носителем дигитальной тайны). Все от скуки, все глупости в жизни случаются только по этой причине! Они обменялись какими-то дисками, договорились о долговременном сотрудничестве, и Михаил погнал свою семью вверх по тропинке. Возле домика Клауса ему уже не пришлось стараться; Маша и Лиза сами без понуканий пришли в бурный восторг от огромного сада, который разбил старый инвалид. Клаус здорово поработал – не верилось, что инвалид. С лопатой и скребком мелькал целыми днями, а как наступал день инвалидной комиссии, серел, кривился и с квадратной деревянной спиной медленно направлялся к такси (оплату за проезд ему возмещали). В саду Клауса было цветов больше, чем в копенгагенском ботаническом саду! Ему отовсюду привозили клубни, и он их сажал. У него даже чилийские перцы росли и пейот, который привез Иоаким из путешествия по Мексике! Такое было у Клауса хобби.

Потирая ручищи, Михаил сыпал словами, нагружал Клауса породами земли и клубнями, завалил сказками о волшебном навозе по самую бороду! От изумления у Клауса шевелились шнурки на рваных кедах. Такого болтуна он еще не встречал. Настоящий экскаватор! В конце своего монолога Михаил подарил Клаусу книгу, которую нашел в своем доме и которая как бы кстати была у него с собой; книга та была про никому ненужные карма-йогу и фэн-шуй. Клаус с улыбкой принял подарок и тем же вечером стопил его в своем камине, покачивая головой.

– Ой-ой, – вздыхал он, – кто к нам приехал! Ну и тип! Ой-ой-ой, это такой фускер[48]. Ой, мистер хлебнет с ним горюшка…

Мишель всем предлагал что-нибудь починить, в чем-нибудь разобраться, втереть чакры или почистить ауру. Он говорил, что читал судьбу по брошенным шейным позвонкам старого гуся. Он обещал мистеру Скоу залатать крышу замка, построить новую крышу над его свинарником, починить отопительную систему (и даже копался в бойлере!), обещал построить библиотеку в хлеву, сделать баню в подвальной прачечной замка, возвести оранжерею на месте свалки и на камнях разбить фруктовый сад!

Патриция сказала Жаннин: «Too good to be true». Жаннин сказала Патриции одно слово – «филу»[49].

Потапов хотел как можно скорей обзавестись собственной недвижимостью. Полагаю, дом в эфемерной коммуне был частью его стратегического плана зацепиться в Дании (начнут выдворять, а у него – дом!). Пообещал бывшей хозяйке – она жила у черта на куличках в похожей коммуне – рассчитаться в течение трех месяцев: по пять тысяч в месяц, – и начал откладывать.

Старик ходил по деревне и твердил, что теперь дела пойдут… Наконец-то, что-то начинает сдвигаться… Чувствуется потепление, не так ли? Старик радовался как ребенок. Скоро все наладится! Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал! С таким человеком, с таким мастером, мы мир перевернем! Тракторист, кровельщик, печник, мультиспециалист! Птицевод-хлебопашец! Кладет кирпич. Забивает гвоздь. Лепит, врачует, ворожит! Воду мутит, карты Таро читает с закрытыми глазами! Михаил то, Мишель сё, снимает сливки, вешает лапшу на уши, никого не забудет, всем все простит, мозги вправит, с говном смешает, hallelujah! Будет помогать в работах при уборке леса! Нам нужен был тракторист? Теперь он у нас есть! Нильс не может работать в лесу, Нильс уезжает, а лес надо убирать! Теперь мы можем приступить к работам в лесу! Всех жду у Большого Пня!

Но все сорвалось. Потапов почуял, чем пахнет. Уговорил старика делать крышу над свинарником.

– Пока погода стоит, мистер Винтерскоу, – щурился он. – Давайте крышу сделаем, а потом сразу за ваш лес возьмемся. На тракторе – минутное дело – запросто!

Старик подумал и согласился. Крыша в его временном обиталище текла, потолок провисал, по комнатам бегали крысы, и тараканы ползали по стенам.

– И как он там живет? – удивлялся Михаил. – Ни умывальника, ни туалета.

– Он моется в бочке, во дворе, – сказали литовцы, – бочке, которая стоит под водосточной трубой.

Потапов вздыхал:

– Жил бы себе в замке…

– Там что-то Кьеркегор такое сказал, – лепетал Дарюс, – потому он не может в замке жить… Об этом надо Женю спросить… Он тебе объяснит…

Потапов не стал со мной говорить (он чуял, что я б его послал подальше), ходил да вздыхал, изливая жалость к убогому старцу.