Бизерта

Степан Петрович, вернувшийся на «Гневный», не был удивлен докладом старшего офицера о неожиданном прибытии на него командиров кораблей дивизиона. Тот же доложил ему и о своем решении собрать командиров не в просторной кают-компании, где было бы, конечно, уютнее, а в его командирской каюте, учитывая особую конфиденциальность предстоящего разговора, предназначенного явно не для ушей любопытных вестовых. И предупредил его, что сам будет находиться в районе командирской каюты, чтобы избежать возможной утечки информации.

– Благодарю вас, Владимир Аркадьевич, за принятые вами меры предосторожности.

Тот облегченно выдохнул. «Командир – он и есть командир! – рассудил старший офицер. – И моя обязанность предусмотреть все, касающееся его, в том числе и по вопросам безопасности».

– Господа офицеры! – подал команду капитан 2-го ранга Кублицкий, командир «Пылкого», бывший старшим по выслуге среди командиров миноносцев, когда Степан Петрович открыл дверь своей каюты.

Все командиры встали со своих мест, приняв положение «смирно».

– Господа офицеры! – подал команду уже командир дивизиона, войдя в каюту и пытливо глянув на их возбужденные лица.

Командиры миноносцев сели по своим местам, пропустив капитана 1-го ранга к креслу, стоявшему у письменного стола в глубине каюты. Все выжидающе смотрели на него.

– Думаю, господа, вы уже успели обменяться мнениями по поводу столь неординарного события за время моего отсутствия?

– Безусловно, Степан Петрович, – ответил за всех капитан 2-го ранга Кублицкий. – Только разрешите уточнить – не неординарного, а, с моей точки зрения, судьбоносного события.

– Может быть, и так, Алексей Иванович, – согласился тот. – Я только что вернулся со встречи с контр-адмиралом Чуркиным, моим старшим братом, – офицеры многозначительно переглянулись, – с которым тоже обменялся мнениями по этому же вопросу. А учитывая то, что тот не только недавно приехал из Парижа, но и является руководителем морской секции Союза русских офицеров во Франции, и, следовательно, располагает более обширной информацией, чем мы с вами, находясь здесь, в Бизерте, думаю, вам будет интересно узнать и его мнение.

Присутствующие оживились.

– Разумеется, Степан Петрович! – тут же отреагировал на его предложение старший лейтенант Манштейн, командир «Жаркого». – Надеюсь, что и другие командиры будут того же мнения? – вопросительно посмотрел он на офицеров, которые утвердительно закивали головами.

– Садитесь, Александр Сергеевич! – разрешил Степан Петрович. – И прошу господ офицеров не вставать – мы же с вами не на служебном совещании, – пояснил он.

И подробно, ничего не скрывая, рассказал им о результатах его встречи со старшим братом.

Наступила тягостная тишина.

– Выходит, Степан Петрович, что наши восторги по скорому краху большевистского режима несколько преувеличены? – наконец прервал ее командир «Пылкого».

– К сожалению, Алексей Иванович, а правильнее будет, к великому сожалению, выходит, что так, – вздохнул тот. – А нам с вами остается лишь следить за дальнейшим развитием событий, и все-таки, несмотря ни на что, надеяться на успех восстания Кронштадта. По-моему, я прав, – заключил командир дивизиона, окинув взглядом напряженные лица офицеров.

Те согласно закивали головами.

– И все-таки, даже в случае подавления восстания матросов Кронштадта, большевики будут вынуждены изменить свою экономическую политику так называемого военного коммунизма, ставшую, в первую очередь, причиной этого восстания, – убежденно заключил капитан 2-го ранга Остолопов, командир «Капитана Сакена».

– Укрепив тем самым свою власть и, соответственно, продолжая править Россией еще долгие годы, – сделал неожиданный вывод старший лейтенант Манштейн.

Все тут же посмотрели на него, подспудно, в глубине души, признавая его правоту. А горестный вздох капитана 2-го ранга Остолопова подтвердил их худшие опасения.

* * *

Андрей Петрович встал с фужером в руке и проникновенно произнес:

– Я от себя лично, а также от имени наших со Степаном родителей и членов моей семьи по их, разумеется, просьбе чрезвычайно рад приветствовать в моем скромном жилище дружную семью моего брата, собравшуюся, наконец-то, в полном составе. Доброго вам здоровья и благополучного будущего, дорогие мои!

– Спасибо тебе, Андрюша, на добром слове, – растроганно произнес Степан Петрович, – от нашей семьи!

– Я, Андрей Петрович, знаю вас уже много лет, – мило улыбнулась Ольга Павловна, пригубив мадеру из фужера, – однако никак не могла предположить, что вы когда-нибудь сможете стать снобом.

Все удивленно посмотрели на нее.

– И откуда столь категоричные выводы, Ольга Павловна? – улыбнулся тот, пожалуй, впервые назвав ее полным именем.

– Ну как же, Андрей Петрович? – улыбнулась та. – Рассудите сами. Такие апартаменты, о которых можно только мечтать, разумеется, в нашем теперешнем со Степаном Петровичем положении, – уточнила Ольга Павловна, – вы эдак походя называете скромным жилищем. Каково?!