Бизерта

– Сомнительно, Степан Петрович, чтобы большевики сами решились сделать шаг назад вопреки своей марксистской идеологии, – покачал головой старший офицер.

– Пожалуй, вы правы, Владимир Аркадьевич. Есть сведения, изложенные в письме моего старшего брата из Парижа, что правящие круги Антанты под давлением еврейских банкиров Уолл-стрит вступили в тайное соглашение с большевиками о торговле и сотрудничестве. И это как раз-то и подтолкнуло большевиков к принятию новой экономической политики в двадцать первом году после подавления восстаний матросов в Кронштадте и крестьян Тамбовской губернии под руководством Антонова*.

– Вот теперь-то все и становится на свои места! – удовлетворенно воскликнул старший лейтенант, довольный подтверждением своих предположений. – Ведь именно этого связующего звена как раз и не хватало для объяснения резкого, я бы даже сказал неприемлемого с точки зрения марксистской теории, изменения экономической политики большевиков.

Степан Петрович улыбнулся горячности своего помощника, а затем заметил:

– Полноте, Владимир Аркадьевич, у них просто не было другого выхода, чтобы удержаться у власти. А ведь мы, будет вам известно, уже упоминали на стихийно возникшем совещании командиров миноносцев по поводу восстания матросов Кронштадта об изворотливости большевиков. – Старший лейтенант понимающе усмехнулся. – Однако как бы то ни было, а нам с вами необходимо думать о том, как жить после спуска Андреевского флага на кораблях эскадры. У вас, кстати, есть какие-либо мысли по этому поводу?

Тот сморщился, как от зубной боли:

– Ведь мы же с вами, Степан Петрович, уже говорили на эту тему. Неужто забыли?

Командир согласно кивнул головой:

– Такое не забывается, Владимир Аркадьевич, – вздохнул он. – А может быть, вам с семьей поехать во Францию? – осторожно спросил Степан Петрович, боясь своим вопросом снова задеть больное место своего уважаемого помощника.

Старший офицер укоризненно посмотрел на него:

– На какие такие шиши, извините за выражение, Степан Петрович? И смогу ли я прокормить там свою семью? Я уж не говорю о ее достойном существовании. – И, вздохнув, пояснил: – Ведь у меня же кроме жены еще и две дочери.

– Поэтому вы и намерены остаться с семьей здесь, в Тунисе? – предположил тот.

– Другого выхода я просто не вижу, – честно признался старший лейтенант.

Командир задумался. Положение его помощника было явно незавидным. «Но что-то же надо делать? Ведь безвыходных положений не бывает, – мучительно думал он. – А может быть, сделаем так?» – и он, окрыленный пришедшей на ум спасительной, как ему показалось, мыслью, посмотрел на старшего лейтенанта, отрешенно смотревшего куда-то вдаль.

– Можно будет поступить следующим образом. – Старший офицер напряженно глянул на командира. – Как только появится подходящая вакансия, о которой я могу узнать у начальника штаба эскадры, с которым у меня сложились довольно близкие отношения, да и каюты наших семей находятся на «Георгии» по соседству, – улыбнулся он, – я сразу же предложу ее вам. Не зря же ведь наш инженер-механик в своем письме благодарил меня за то, что я списал его, правда, по его же просьбе, с «Гневного».

– Для меня это, Степан Петрович, признаться, новость, – озадаченно посмотрел тот на командира. – По его просьбе? – никак не мог поверить он, зная, как офицеры тяжело расстаются с эскадрой.

Командир, тем не менее, утвердительно кивнул головой.

– Но, если я не ошибаюсь, он устроился где-то на юге Туниса? – уточнил старший лейтенант.

– Совершенно верно, Владимир Аркадьевич, – улыбнулся про себя командир, видя его обеспокоенность. – Но наш лейтенант ведь холостяк, и ему, естественно, совершенно безразлично, где жить. Была бы только работа. А вот вам, человеку семейному, как я понимаю, необходима подходящая должность где-нибудь поблизости, во всяком случае, не в глубинке Туниса и уж тем более не в песках Сахары. Ведь так?

– Это было бы просто великолепно! – просиял тот и вдруг спохватился: – А как же вы, Степан Петрович, останетесь на миноносце без старшего офицера?! Ведь мы же еще раньше договорились с вами быть на «Гневном» до самого конца!

Тот улыбнулся, видя расстроенное лицо своего помощника.

– Меняются обстоятельства – меняются и решения. Это, извините, логика развития любого процесса. Ведь у меня, как вы знаете, или, во всяком случае, догадываетесь, будущее определено стараниями моего отца. У вас же, Владимир Аркадьевич, все как раз наоборот. А посему надо использовать все возможности, пока эскадра еще существует. – Тот согласно кивнул головой. – Тем более что на нашем миноносце есть еще один офицер, и я думаю, что Василий Иванович будет чрезвычайно рад в чине мичмана стать старшим офицером эскадренного миноносца, – рассмеялся командир.

– А вот в этом я ничуть не сомневаюсь, – с ревностными нотками в голосе согласился старший лейтенант.

– Никак ревнуете, Владимир Аркадьевич? – усмехнулся Степан Петрович.

– Есть немного – я же ведь все-таки офицер. Правда, пока… – потухшим голосом уточнил тот.