Бизнес

— Настоящее приключение.

— А у тебя как дела? Я несколько раз звонила, но никто не подходил.

— Да как обычно, дурака валяю. На машине катаюсь.

— Тебе нужен мобильник.

— Скажешь тоже! Чтобы он дергался тут день и ночь?

— Нет, Фредди, не «мобиль», а «мобильник». Мобильный телефон.

— Еще чего! Я буду гнать по шоссе, а мне в ухо телефон заверещит? Да я с перепугу обделаюсь.

На другой день небо было чистым, хотя, как ни удивительно (вероятно, во всем Туне это удивило только меня), под этим безоблачным небом кружилась метель. Жесткий, ледяной ветер срывался с гор, пронизывал дворец и весь столичный город и старательно выметал снег, смахивая его в долину, расстилая пышным белым покровом и укладывая в гигантские подушки сугробов по крутым берегам реки.

Джош Левитсен накануне беспокоился, как бы меня не продуло, но мне не впервой было оказаться в холодной стране. До самых глаз замотавшись шарфом, я вышла на улицу, все в той же европейской одежде, но, даже несмотря на это, яростная сила ветра меня оглушила.

Ребятишек поблизости не было. Город словно вымер. От сильных порывов ветра у меня выступили слезы, которые почти мгновенно застывали на коже; мне приходилось постоянно отворачиваться и наклонять голову, стряхивая с лица капельки солоноватого льда и растирая щеки. Я натянула шарф еще выше и кое-как добралась до «Торгового цента», где братья-сикхи засуетились вокруг меня и подали паурке — теплый чай с поджаренной ячменной мукой и сахаром, который на вкус оказался гораздо лучше, чем на вид. Там же я купила горнолыжные очки и синий неопреновый щиток, который закрывал лицо, придавая мне определенное сходство с Ганнибалом Лектером, но зато грел куда лучше шарфа.

Не оставив стихиям ни единого квадратного сантиметра голой кожи, я простилась с братьями, дав им возможность в очередной раз поживиться моими долларами, и опять вышла на холод.

Жители сидели по домам. Мне представился удобный случай осмотреть город как таковой — застройку и пространство. Я бродила по улицам до тех пор, пока обоняние, голод и случай не привели меня к чайному дому «Божественный промысел». Близился обеденный час; я села за столик и, пока руки-ноги все еще горели от мороза, с жадностью накинулась на дхал-бхут (липкий рис, политый чечевичной похлебкой) и джакпак-кампу (острое тушеное мясо неизвестного происхождения). Все это я запила жидким йогуртом, который назывался дхаи и был очень похож на обычное ласси.

Другие посетители чайной, в основном мужчины, закутанные с головы до ног в стеганую одежду (некоторые даже не снимали своих остроконечных шапок) улыбались в мою сторону, смеялись и тараторили по-тулански; я отвечала бессмысленной улыбкой, похохатыванием и дурацкими ужимками: когда в мясном рагу попался перец чили, я обмахивала рот так, чтобы со стороны это выглядело комично, трясла головой, ежилась, кривилась, присвистывала — словом, полчаса вела себя как слабоумная, зато уходя, я широко улыбалась под синей неопреновой маской Ганнибала Лектера и ощущала только сытость, тепло и безмятежность; на меня снизошло ничем не омраченное блаженство: такой непосредственной застольной беседы, такого жизнеутверждающего общения у меня не было никогда в жизни.

— Катрин?

— Да, мистер Хейзлтон.

— Надеюсь, там все нормально?

— Все прекрасно.

— А как в Тулане, хорошо?

— Неплохо.

— Ни разу там не бывал. Стоит съездить?

— Трудно сказать, мистер Хейзлтон. Если вы любите горы и снег, вам здесь понравится.

— Ты, похоже, не в восторге от этой страны, Катрин.

— Ну почему же, я люблю и горы, и снег.

— Понятно. Я тут все думаю, что ты там надумала. То есть пытаюсь определить, определилась ты или нет.

— М-м-м.

— Катрин, что-то ты темнишь.

— Разве?

— С тобой в комнате кто-то есть?

— Нет.

— Выходит, я тебя расстроил?

— Расстроили, мистер Хейзлтон?

— Катрин, надеюсь, ты веришь, что я не имею никакого отношения к содержанию этого диска. Он случайно попал ко мне в руки, и, признаюсь, я решил обратить это себе на пользу, а что еще мне оставалось?.. Катрин, если я сейчас зря теряю время, скажи — и я повешу трубку. Наверно, лучше будет поговорить в другой раз.

— С какой целью вы звоните, мистер Хейзлтон?

— Хотел узнать, что ты надумала касательно содержания диска, который я тебе передал. Решила ничего не предпринимать или все еще раздумываешь?

— Пожалуй, раздумываю. Лихорадочно раздумываю.

— Это правда, Катрин?

— Мистер Хейзлтон, разве я стану вас обманывать?

— Не исключено — если понадобится.

— Так или иначе, я все еще в раздумьях.

— К сожалению, проблема никуда не исчезла. Вот сейчас мы с тобой ведем разговор, а миссис Бузецки находится…

— В Бостоне. Она в Бостоне, и отнюдь не с подругой детства.

— Так-так. Ты в курсе. Не иначе как узнала от Стивена. Как у него дела? Думаешь, он что-то заподозрил?

— Трудно сказать, мистер Хейзлтон.

— Мне пора, Катрин. Вернется принц — передавай от меня привет, хорошо?