Блад: глубина неба

Они медленно ковыляли по краю болота, Асмунд проверял путь выломанной веткой, на которую и опирался, а Винтерсблад, прикинув, что до конца трясины уже рукой подать, пошутил:

— Вот, командир, пройдём болото не замочив сапог! А ты боялся.

Они выбрались на твёрдую почву, тяжело повалились в мягкий мох, чтобы передохнуть.

— Тяжёлый ты, Грег, хоть и худой, — ухмыльнулся Блад, вытирая тыльной стороной ладони взмокший лоб, — по глотку — и дальше? — он отстегнул от пояса флягу, откупорил пробку, но глотнуть не успел.

— Не двигайтесь! — скомандовали из-за спины. — Руки подняли, быстро!

Мужчины замерли, сидя на земле, невысоко подняв руки.

— Да мы свои, — подал голос Асмунд.

И правда: вероятность встретить кого-то из имперских по эту сторону болота была ничтожной. Значит, позади них — кто-то из Распада.

— Нету у меня своих, — проскрипели из-за спины уже не столь грозно, и Блад понял: голос принадлежит старику, — из моих своих я один остался. А других «своих» не знаю и знать не хочу! — незнакомец медленно обошёл солдат, целясь в них из старого кремневого ружья.

Это был высокий и ещё крепкий дед в замызганной фуфайке и облезлой шапке. В седой спутанной бороде, что спускалась до середины его груди, застряли мелкие веточки, кусочки лишайника и какие-то крошки. Прозрачно-серые слезящиеся глаза незнакомца смотрели враждебно, но без страха, а сморщенный палец лежал на спусковом крючке твёрдо, как будто дед всю жизнь провёл с ружьём в руках, целясь в людей. Мыском потёртого сапога он, не сводя цепких глаз с пленных, отпихнул лежащее подле Винтерсблада ружьё.

— Во фляге виски? — спросил дед.

— Вода, — ответил Блад, и этот ответ разочаровал болотника.

— А ружьё чего одно? — старик вздохнул, чуть отвёл от лица приклад, разглядывая мужчин. — Ну хоть сапоги, вроде, добрые. И шинели, — он вновь вскинул ружьё и словно бы приготовился стрелять.

— Э, дед, ты чего?! Совсем с присвистом? Одичал на своём болоте? — взбеленился Асмунд. — Мы солдаты ОНАР, не вздумай!

— Да до пня мне, чьих вы будете! У меня здесь своя империя, я сам себе император.

Винтерсблад заметил, как Асмунд сигналит ему глазами бросаться на старика. Оно и можно было: в поднятой руке Блад всё ещё держал флягу, содержимое которой мог выплеснуть в лицо деду, подшибить его под ноги, а дальше — дело нехитрое. Но зачем? Винтерсблад усмехнулся:

— Перестань, командир, я не буду драться с рехнувшимся дедом, который всё равно не выстрелит. Приглядись: кремня-то нет! Вставай, похромали к своим, — он поднялся на ноги и протянул руку Асмунду.

— А ну, стой! — возмущённо рявкнул дед. — Стрелять буду!

— Ну давай, — улыбнулся Блад, наклоняясь за своим ружьём.

И тут отчаявшийся болотник прытко перехватил старенькое ружьецо и со всей силы врезал прикладом Винтерсбладу промеж глаз.

Когда Блад пришёл в себя, солнце за еловыми лапами уже подползло к горизонту. Всё лицо унтер-офицера было в подсохшей крови, а голова раскалывалась от боли.

— Копаный бруствер! — он сел, осторожно ощупывая горящую болью переносицу и с трудом поднимая опухшие веки, чтобы оглядеться.

Рядом лежал старик. Его облезлая шапка откатилась в сторону, на лбу бордовой кляксой темнела запёкшаяся кровь, бесполезное старое ружьишко валялось рядом.

— Эх, дед, дед! Жил себе на своём болоте, — что ж тебя не в своё дело-то понесло, за пулей в голову! — Блад поднялся на ноги. Асмунда нигде не было, как и Винтерсбладова ружья.

— Ты серьёзно, командир? — Винтерсблад разочарованно взмахнул руками, хлопнув себя по бёдрам. — Нарезал винт после того, как я волок тебя через всё болото? И ко всему — ружьё моё сфетишиздил, ну ты мерзавец!

Девушка и её кот

Я не особенно злился на Асмунда. У него, одноногого, в той ситуации и выбора-то не было. Тем более он послал мне навстречу подмогу (с которой я столкнулся уже на подступах к расположению). Но всё же какая-то драная кошка на душе скребла. Поэтому я не навестил ротного в госпитале, когда нас передислоцировали поближе к Клеуку.