Благодать (ЛП)

Они перебрались назад — холодный влажный воздух как непрошеная пощечина реальности — и вот они снова были укрыты внутри машины. Вдалеке светились окна особняка — их общая жизнь, которая даже сейчас сгорала, превращаясь в пепел. Эрик отказался загадывать дальше, чем на момент вперед. Сейчас он хотел только смотреть на Чарльза, целовать его, мокро и глубоко, пока они неуклюже срывали друг с друга рубашки и галстуки.

— Эрик… у нас нет ничего, что можно использовать…

— Нам это не понадобится.

— Ладно, — Чарльз облизал губы, влага на них мягко блестела в лунном свете. — Да. Ох… ох, — никаких поблажек этим вечером. Они должны пройти через это вместе. Здесь.

Он грубо толкнул Чарльза вниз на сиденье, наваливаясь на его бедра. Когда Эрик опустился следом, прижимая их тела друг к другу, Чарльз негромко вскрикнул.

— Никогда не был на парковке, когда был подростком, правда, Чарльз? — выдохнул Эрик в его ухо.

— …нет…ох…ох, Эрик…

— Никогда не знал, как это делается, не снимая одежды.

— …нет…

Чарльз начал ловить ритм и подаваться навстречу Эрику, отвечая на каждое движение. Его голова откинулась назад на сиденье, он с трудом втягивал каждый глоток воздуха сквозь беспомощно приоткрытый рот.

— Вот так, — простонал Эрик, просовывая руку между Чарльзом и сиденьем, прижимая его ближе к себе, толкаясь сильнее. — Вот так, очень просто…

Затем Чарльз обнял его крепче, впиваясь пальцами в ребра Эрика, и отдался этому полностью. Он вскрикнул, затем снова, и так каждый раз, когда они сталкивались друг с другом, и это было то, что довело Эрика до конца.

Интенсивность ощущений накатила на него с такой силой, что понадобилось мгновение, прежде чем Эрик понял, что Чарльз тоже близок к концу. Он с силой прижал его к себе, в тот же момент Чарльз всхлипнул и обмяк.

Какое-то время они просто лежали там в абсолютном беспорядке, колено Эрика вклинилось между передними сиденьями, голова Чарльза упиралась в угол двери. Когда Чарльз взял его за руку, Эрик прижал их ладони к сердцу Чарльза. Он хотел чувствовать, как оно бьется.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — Чарльз мягко улыбнулся, глядя на него снизу вверх. — Когда я слышал о подростках и запотевших стеклах в машинах…я никогда не думал, как это действительно происходит.

Эрик рассмеялся и поцеловал его, легко разделяя шутку, на мгновение притворяясь, что они никогда не выберутся, не войдут в дом и не столкнуться с тем, что произойдет после.

***

Следующие три дня были ужасными.

Не было более подходящего слова. Сначала Эрик переехал в другую комнату в особняке -на другой этаж. Он не смог бы выносить плач девочки по ночам, не смог бы вытерпеть еще одну сонную попытку раскачать ногой ее колыбель. Чарльз понимал, но его смирение только усложняло их разрыв.

И не было ничего более опустошающего, чем проснуться следующим утром в одиночестве.

В офисе социальной помощи иммигрантам он взвалил на себя еще больше работы, чем обычно. Это служило ему предлогом уходить раньше, возвращаться позже. Он участвовал в неформальных ужинах с волонтерами, чего раньше никогда не делал ни с кем, кроме Чарльза. Эрик подозревал, что этим заставлял всех чувствовать себя очень неловко, но ему было все равно, пока это значило, что он не должен идти домой… что он не появится в особняке раньше десяти.

В обеденное время он просматривал объявления о недвижимости. Цены на аренду поднялись за те два года, что он прожил с Чарльзом. Даже его предыдущая квартира рядом с Мюррей Хилл теперь стоила 125 долларов в месяц. Но было несколько мест, которые выглядели реальными для его бюджета. Он назначил встречи, чтобы посмотреть их в выходные, записывая адреса карандашом на полях газеты, как будто это каким-то образом делало их менее обязывающими.

Чарльз был нежен с ним, целовал его с утра и перед сном, но они почти не разговаривали. Поскольку он взял временный отпуск в консультационном центре, его дни были полностью поглощены Джин. Они не могли обсуждать ее. Так что они не могли обсуждать ничего.

И Аня. Аня. Всегда Аня.

Даже ночуя на другом этаже, Эрик мог слышать плач Джин, и он мучил его каждый раз. В течение многих лет Аня почти не снилась ему, а теперь он видел ее каждую ночь. Это не были кошмары, как в то время после ее смерти. Это были сны о том, что она вернулась, что она в безопасности, с ней все хорошо, что он спас ее и все просто замечательно… а потом он просыпался. Это было проще, но по-своему больно: всего лишь воспоминания, но те, которых он избегал долгие годы. То, как Аня первый раз перевернулась на живот. Как он купал ее в оловянной ванне. Как держал ее крошечную головку на сгибе руки. Как целовал мягкую кожу ее ножек.

Он почти забыл это.

Если бы Чарльз был в порядке, Эрик был уверен, что перенес бы эти дни легче. Он знал, что Чарльз переживал их разрыв так же тяжело, как и он. Но, по крайней мере, у него было утешение отцовства. Его мечта исполнилась. Несомненно, это должно было поддержать его.