Благодать (СИ)

Бенедикт, не обращая внимания на присутствие Алены, уселся на пол, не обращая внимания на впившиеся в ноги и ягодицы осколки верньеров, глянул в прозрачное окошечко кассетоприемника диктофона – катушки с пленкой пришли в движение, как только он нажал кнопку записи. Кашлянув, прочищая горло, сплюнул и, поднеся диктофон ко рту, принялся ему наговаривать.

8

Из Шурика тот еще компаньон – молчит всю дорогу, дуется; так что приходилось развлекаться радио. Маша иногда даже подпевала, поглядывая на попутчика с немым приглашением присоединиться. Хмыкал лишь презрительно и, скривив рот, отворачивался. А Маша подпевала, и чем дальше, тем с большим остервенением, испытывая досаду и злость, наложившиеся на усталость, вполне объяснимую хотя бы тем, что: во-первых, не выспалась; во-вторых, волочила Вадьку и вся провонялась; в- третьих – еще и машину вынуждена вести. Сашка боялся управлять Кирюшиной тачкой не в меньшей степени, чем общаться с Машиной мамой. Дорога лилась под огромный капот «мерина» широкой серой рекойс грязными пятнами неровных асфальтовых заплаток и почти стертыми полосами разметки. Маша нажала кнопку сканирования, и так уж вышло, что палец соскользнул в тот момент, когда тюнер поймал частоту «Шанса». Против обыкновения, Лиза блестящая, реплики которой Маша пропускала мимо ушей, гнала в эфир довольно бодрый музончик, и водительница не стала переключаться на другую волну, предположив, что эта радиошалава вполне может быть в быту нормальной девчонкой, которую саму напрягает амплуа эфирной и оттого эфемерной обольстительницы.

Шел какой-то опрос слушателей, и очередной респондент Лизы, ну, то есть его голос, конечно, показался Маше странно - и даже немного пугающе - знакомым. И в то же время она сомневалась, как сомневалась, когда впервые услышала запись собственного голоса. Пытаясь припомнить, где, кто говорил с такими знакомыми меланхоличными модуляциями, с этими протяжными гласными, с этими «р», то рокочущими, то отрывистыми, разозлилась на себя. Она как бы со стороны наблюдала за своими потугами и испытывала отвращение. На лбу бисеринками выступил пот, а пальцы, обхватившие обод руля, впились ногтями в ладони. Она кожей чувствовала, что Шурик пялится на нее во все глаза. Ну же, постарайся. Вспомни и забудь. Ты ж не угомонишься. Что за натура. Да кто ж это такой…

— Поздравь, коль надо, — сказала Лиза Блестящая этак снисходительно, будто для того только, чтоб оборвать наскучивший диалог.

— Здравствуй, Машенька. Вновь твой день рождения мы будем отмечать вдали друг ото друга…

«Мерседес» прянул в сторону, и трехлучевая звезда в кольце на капоте нацелилась на явно превосходящую мощью единицу техники – огромный, кошмарно огромный тягач несся навстречу, лениво виляя хвостом длиннющего трейлера. Прицеп не позволил бы этому дорожному мастодонту резко переместиться во избежание столкновения с камикадзе в «Мерсе», и водиле фуры только и оставалось что таращить глаза и орать что-то…

…но, не смотря на разделяющее нас расстояние, я всё так же…

— А-а-а!!! — Шурик обезумел. Он бился, силясь освободиться от ремня безопасности, чувствуя себя попавшей в силки пичугой и сдирая ногти об обивку двери в поисках то ли ручки, то ли рычага пиропатрона катапульты.

…люблю тебя и очень жду…

— Убьё-о-о-ошь! Угробишь, тварь поганая! — визжал Шурик, раздирая лицо ногтями растопыренных пальцев, меж которых вытаращенными в ужасе глазами видел, как нос тягача, всё увеличиваясь, уже заслоняет собой все и почти нависает над «мерсом» огромной хромированной – брызги солнечного света блистали на решетке – могильной плитой.

…момента нашей встречи, и уверен…

— Заткнись, мудак! — заверещал Шурик, оторвав руки от лица и колошматя по приборной панели, дергаясь в узде ремня.

…этот день настанет скоро, потому что…

Шурик схватился за руль и, упершись ногой в «бороду» под панелью, изо всех сил рванул, крутанул на себя, откидываясь назад и в сторону. Он хрястнулся головой о боковое стекло, и перед глазами замельтешили черные точки. Маша ударила по тормозам. Автомобиль резко швырнуло на «жигуленок», тащившийся вдоль обочины в попутном направлении, но скорость «мерса» была всё ещё высока, и он проскочил мимо, так что водила «жигуля» отделался испугом и пятном на ширинке. Остановившись, скатившись на обочину, водитель решил, что самым логичным он видит продолжить путь пешком, полями. С ревом тепловозного сигнала пролетела мимо фура – «жигуленок» качнуло ветром. Метрах в ста впереди съехал на обочину едва его не угробивший «мерседес». Чудом уцелевший мужик, покачиваясь на ватных ногах, привалился к машине.

…я люблю тебя.— признался «жигуленок».