Благолюбие. Том 1

Будь осторожен, читатель, чтобы не понять этот рассказ без рассуждения и превратно и не получить, вместо пользы, вред! Иначе довольно простую мирскую работу, да еще и не утомительную, ты предпочтешь всей аскетической жизни того, кто был родоначальником отцов и вершиной. А ведь Антоний, как сказал апостол, получил свою награду по своему труду (1Кор. 3:8), и Бог прославил его превыше всех отцов и вознес туда, где пребывает сам Господь, что было открыто одному из святых. Ведь если Антонию Великому, «огненному столпу, просвещающему вселенную», как сказал о нем кто-то из святых, следует предпочесть сапожника только за один благочестивый помысел, то почему бы в таком случае не сделать этого мастера всеобщим примером для подражания, чтобы все уподоблялись ему, если он больше подходит для этого, тем более это так легко сделать? Почему же мы, монахи, оставили его в стороне и с надеждой смотрим на дивную жизнь Антония, как на образец, и каждый из нас старается во всем подражать ему? А ведь подражать Антонию стоит таких трудов – некоторые пытались подняться на его высоту, но, по-моему, мало кому из них это удалось.

Из этого видно, что Бог, по слову Писания, смиряет тех, кого любит (Притч. 3:12). Он дал апостолу Павлу жало в плоть, чтобы тот не превозносился чрезвычайностью откровений (2Кор. 12:7–9). Антония Великого он тоже укрепил смирением, когда тот уже был преисполнен плодов и дарований Духа и захотел узнать свою меру совершенства. Вот почему Человеколюбец сказал ему как человеку, что он еще не стяжал меры сапожника. Сказав так, Он не солгал (упаси Боже!), а изрек сущую правду. Однако о какой мере говорил Он? О такой мере добродетели, какая была у сапожника: не воображать о себе ничего великого, жить в миру просто и по совести, которая сильно обличает тебя. Вот почему как человек совестливый и знающий себя мастер чистым сердцем воспринимал вcex праведными и достойными Царства, не смотрел на чужое зло и лишь себя считал виноватым и обреченным на вечные мучения.

Честь и хвала ему за то, что, будучи простым человеком и живя в миру, он обладал таким образом мыслей. Однако же это не делает его выше Антония Великого. Только в одном сапожник превзошел святого: считал себя грешнее всех людей. И Антоний Великий был смиренномудрым и не считал себя достойным даров Святого Духа. Однако его ум постоянно напоминал ему о плодах и дарованиях, которых он удостоен и которых многие лишены. И потому он не мог считать себя грешнее всех людей, как тот сапожник, хотя особенно осуждал самого себя. В этом сапожник превзошел его. Поэтому Бог, когда так сказал святому Антонию, изрек истину и Своего сына привел в еще большее смиренномудрие. Вот так понимай это и в отношении других святых, которым Бог открыл или сказал нечто подобное.

В. Из святого Ефрема

Начало плода – цветок. Начало смиренномудрия – послушание о Господе. Ибо кто стяжал его, тот послушен, скромен, почтителен к малым и великим. И я верю, что в награду от Господа он получит вечную жизнь.

Брат сказал: «Я дал такое обещание Господу: если мой брат попросит меня сделать что-нибудь, я скажу помыслу:

– Это твой Господь, слушайся его.

Если и другой брат попросит, то я и ему скажу:

– Это брат твоего Господа.

Даже если ребенок станет мне приказывать, то я скажу:

– Слушайся сына твоего Господа.

Так брат противостоял чуждым помыслам. Все он исполнил без смущения и за это при содействии благодати обрел смирение».

Г. Из аввы Исаии

У кого есть смиренномудрие, у того не повернется язык обращаться с одним небрежно, с другим – презрительно. Он не заметит чужих недостатков и не услышит того, что неполезно для его души. Ему ни до чего нет дела, кроме своих грехов. И со всеми людьми он сохраняет мир по Божьей заповеди, а не из чувства некоей симпатии. Но если кто не придерживается такого пути, то пусть он хоть постится шесть дней в неделю и изнуряет свое тело непосильными подвигами, все его труды бесполезны.

Брат, приучи свой язык говорить «прости», и смирение придет к тебе. Возлюби смирение, и оно избавит тебя от твоих грехов.

Не пренебрегай никаким трудом, ибо труд, страдания и молчание рождают смирение, а смирение стирает всякий грех. И знай, что пока человек пренебрегает собой, то думает в сердце своем, что Богу он друг. Когда же он избавиться от страстей, ему станет стыдно даже поднять свой взор к небу, откуда смотрит Господь, и тогда он осознает, насколько он далек от Бога.