Благородная империя

— Федерация осуждает нападения на людей, — Вирнагрив наклонил голову. — Министерство намерено выступить с критикой и санкционировать несколько ударов в защиту чести Империи, возможно, по острову Никкари. Это пощекотало бы нервы федералам и лично фавису Ульду. Все в соответствии с нашими договоренностями.

— Отклонено, — отрезал Аффери, — сейчас плохое время для войны.

Фуркум пристально посмотрел на генерала: ему было необычно слышать такое от военного. Генерал лучше любого из регентов понимал, что Дикая орда крепка в полной мере и может сражаться в любых условиях. Смерть монарха не затронула войска; вся непосредственная власть над ними была в руках Первого командующего. В чем же дело?.. Мурдикин был заинтригован.

— Jekkenihore, позволять Федерации вмешиваться во внутренние дела Империи — значит рисковать престижем и ставить страх перед нашим знаменем под удар, — настаивал Вирнагрив, — это худшее, что только может произойти. Мы взяли на себя огромные обязательства, вы, позвольте напомнить, тоже, так давайте соблюдать. История не должна запомнить нас слабаками.

— Генерал, Вирнагрив-риву прав, Империя высоко держит голову, — сказал Нираго. — Я за удар.

— Сначала нужно удостовериться, что войска готовы. Я дам добро на операцию против федералов, когда придет время, но прежде мы проверим боевой дух Дикой орды; вы понимаете ответственность Верховной ставки. Я попрошу йеру Нираго сопроводить меня в Синуранастрис.

— Так далеко на север? — удивился кавкар.

— Муру Синуранастрис — самое суровое место в Империи. Там мы увидим все и получим полную картину. «Из лишений рождается честность», как говорил император Синвер… Время перерыва. Мы возобновим обсуждение через пятнадцать минут.

Регенты стали расходиться; некоторые направились в буфет, где управляемые Laikont роботы готовили вкуснейшие деликатесы, другие разошлись по углам комнаты, ведя разговоры о свете, политике, торговле, дуэлях и войне.

Фуркум заметил одиноко стоящего у окна тилура Вирнагрива и подошел к нему. Министр смотрел вниз, охватывая взглядом вечерний город, и что-то однообразно насвистывал себе под нос.

— Мурдикин-риву, — сказал он, — что думаете?

— О, здесь все так сложно, я еще не вник, — улыбаясь, ответил тикку, — такие большие дела… однако у меня есть в Федерации крупные проекты, я уверен, некоторые вам хорошо известны. Император Хинрейв, aideris khestet, поддерживал такие начинания, очень прибыльные, к слову. Мне нужно подумать. Вопрос пока что не стоит ребром, я прав?

В глубине души Фуркум уже давно определился, но ему было интересно, что за игру ведет генерал. Выбрав публично сторону, тикку бы ограничил себя в возможностях; конечно, его очень волновал вопрос обязательств, и был готов на многое, чтобы все прошло по плану. У него были инструменты.

— Правы, — поморщился Вирнагрив, — однако в отличие от вас, Мурдикин-риву, я не торговец и не могу позволить себе такую роскошь, как торговая мораль. Я воспитан на семи принципах… Мы должны держаться плана, я не могу допустить, чтобы честь державы была запятнана слабостью, Хинрейв слишком далеко завел нас со своей мирной программой. Величие стоит крови, и тот, кто это забывает — враг Империи.

— Я понимаю, — улыбнувшись еще шире, мягко сказал тикку, — но понимает ли генерал?

Внезапно он ощутил сильный озноб, ему стало нехорошо. Он почувствовал дрожь в коленках и оперся на стену, боясь упасть; министр поддержал его и помог удержаться на ногах.

— Все в порядке? — спросил он, обеспокоенно глядя на Фуркума. — Вы плохо выглядите.

— Спасибо, Вирнагрив-риву… — бизнесмену было тяжело говорить, в горле пересохло, но он старался не показывать свою уязвимость. — Неужели настолько заметно?

— Очень. Что с вами? Вам нездоровится? Давайте вызовем Больничное управление…

— Нет, нет, что вы, благодарю покорно, но не нужно, — Мурдикин выдавил из себя слабую улыбку, — сейчас пройдет. Это бывает…

Путь до ванной комнаты показался ему вечностью. Когда он наконец дошел, ему уже немного полегчало, однако озноб и дрожь оставались. В Хорд Лангоре легко было заболеть, но в его случае причина крылась совсем в другом.

Плеснув в лицо воды, Фуркум поднял глаза и посмотрел на себя в зеркало. На лапах и морде он увидел пятна крови; шерсть слипалась от холодной темной жидкости, маленькими струйками стекавшей вниз. Мурдикин усмехнулся.

Всегда одна и та же галлюцинация.

— Неужели опять? Интересно, в чем на этот дело… — прошептал он самому себе. — Мне даже немного идет.

Он закрыл глаза и медленно досчитал до десяти; способ этот, простой и действенный, пришел к нему с опытом за те циклы, что он боролся со своей болезнью. Ведущие медики прописывали ему мощные препараты, которые, как они уверяли, могли бы излечить недуг, однако они давали лишь кратковременное успокоение, а затем приступы возвращались и становились даже сильнее.

Подняв веки, он вздохнул с облегчением. Все было позади. Тилур Мурдикин немного полюбовался своей гладкой чистой шерсткой и уверенно зашагал обратно в зал Круга регентов, где как раз начиналась вторая часть заседания.

Aloninuri