Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Рафа сел рядом с Кристиной во главе стола. Вернее, это сама Нестерова схватила его за руку и посадила рядом с собой. Я, конечно, очень понимающий и сочувствующий человек, но надо же, в конце концов, иметь совесть. Мне уже начало казаться, что Кристина положила глаз на Рафу и таким плаксивым манером пытается привлечь его мужское внимание. Но когда со своего места поднялся Дима (под рабочим псевдонимом Адам) и вспомнил, как Славка бескорыстно приютил его у себя на целых полтора месяца, пока петербуржец Дмитрий искал подходящее жилье недалеко от клуба, любящее сердце Кристины не выдержало, и она начала вопить, как самка белого кита в момент оргазма.

Слушать ее самозабвенный рев было невозможно. Даже непробивная Илона Давыдовна быстро подозвала официантку и попросила ее накапать «бедной девочке» двадцать капель валокордина.

Бедная девочка сначала пить отказывалась, но потом все-таки осушила бокал с лекарством, главным образом потому, что каждый из присутствующих хотел, чтобы она заткнулась хотя бы на минуту. Думать о покинувшем сей мир Славе было тошно и без ее ультразвуковых завываний.

Я тихонько присела на углу стола. Кстати сказать, на котором сидеть нельзя, говорят, женихов не будет. Ну, у меня сейчас не очень-то рыбно.

Напротив меня устроились две старушки, которые по-деловому сразу же стали сканировать стол на наличие деликатесов в виде морепродуктов и дорогих колбас. Судя по их полным тарелкам, ломившимся от угощений, сканирование было произведено успешно.

Я никогда не могла понять, как люди могут есть на поминках. Мне лично на еду было смотреть тошно и противно, особенно неприятно было наблюдать за тем, как сыто облизываются мои соседки-старушки, проглотив пару кусочков сервелата.

После того как все расселись, на свободное место по правую сторону от меня приземлилась та самая Милая. Мы кивнули друг другу, вежливо представившись. Она, услышав мое имя, смотрела на меня пару минут в попытках вспомнить, откуда ей знакома моя заплаканная рожа:

– Это ты приходила к Шахниярову в субботу днем, верно?

Я криво улыбнулась и уткнулась в свою пустую тарелку. Дорогие россияне, давайте не будем о Шахниярове ради моего душевного спокойствия.

Зоя, кажется, поняла, что поддерживать разговор о жгучем Меджае я не намерена, и положила себе пару ломтиков сыра. Ясно. Девушка на диете. Правильно, когда у тебя в подчинении такой широкоплечий и накачанный персонал, я бы тоже не жрала ничего, кроме пяти листиков салата и трех граммов пармезана в сутки.

Когда каждый из танцоров «Наимы» поднимался со стула, чтобы поведать нам о том, какой Славка был замечательной личностью, я с подозрением сверлила взглядом говорящего. Подельником Калинина мог быть любой из присутствующих. И этот милый Дима со своей слезливой историей про дорогое жилье в столице, и Егор, сероглазый брюнет с очень пухлыми губами и трехдневной щетиной, и даже красавец Илья, который со своими светлыми кудрями и прямым носом здорово походил на древнегреческого бога.

После финала каждого воспоминания гости пили, не закусывая, особенно мои старушки-соседки. После пятой истории они уже и забыли, почему оказались в ресторане, и живо принялись обсуждать новую прическу Андрея Малахова.

Мальчики-стриптизеры пили мало, буквально по глотку за раз. Кажется, в ста граммах спиртного около 500 калорий. Утрата друга – это, конечно, грустно. Но сидеть в «Джиме» двое суток после поминок не жаждал никто из товарищей усопшего.

Лично я пить не люблю. Во-первых, мне не нравится вкус алкоголя. Если очень нужно, могу еще потерпеть мартини. А во-вторых, совершенно не умею себя контролировать. Как будто вместо автопилота, который по идее должен включаться после трех капель выпитого, в моем мозгу запускается программа «сделай все, о чем так долго мечталось, но так и не сделалось». Короче говоря, я начинаю творить глупости. Но заканчивается эта карусель быстро, прихожу в себя я минут через двадцать. Однако вот последствия моих действий под мухой, как правило, приходится расхлебывать еще долго.

В этот раз пить мне тоже не хотелось. Но фанатки Андрея Малахова, вовремя заметив мою странную алкогольную сдержанность, все-таки влили в меня сто граммов «Столичной».

– За упокой души Славы, пусть земля ему будет пухом, – скороговоркой произнесла Мария Никитична и налила мне рюмочку.

Зоя пить отказалась вовсе, и на нее не действовало даже волшебное «за упокой души Славы».

Опрокинув рюмашечку, я начала испытывать забытые с четвертого курса интересные ощущения: теплота в груди плавно перешла в желудок. Во всем теле появилась приятная легкость, а язык зажил своей собственной жизнью.

– Зоя, – партийно-вежливо обратилась я к соседке, которая сидела на стуле, откинувшись на его спинку со сложенными руками на груди, – скажите мне, пожалуйста, вы видели девушек Рафы?

Милая глянула на меня с холодным непониманием, но потом ее глаза оттаяли, а на губах заиграла сочувствующая улыбка:

– Видела.

– Ну и? – Я угрожающе придвинулась к ней.

Зоя задумалась на пару секунд:

– Красивые, умные, добрые, приятные, высокие.