Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Рафа кинул на меня равнодушный взгляд и снова уставился в голубую даль.

Все, приехали. Отпуск в берлоге у Бонда отменяется из-за наличия отсутствия у него ко мне положительных чувств.

– Завтра в полдесятого? – Я решила дать ему последний шанс оттаять и кинуться ко мне со словами «прости меня, я был неправ».

Снова еле заметный кивок и ноль эмоций на смуглом лице. Вот сволочь! А я его на прощание еще поцеловать хотела!

– Пока, – небрежно кинула я и хлопнула дверью так, что она чуть на упала к моим ногам. Было бы неплохо, злорадно улыбнулась я, глотая облака пыли, оставленные «Крестой».

Глава седьмая. Доставка на дом

У меня хватило ума глупо прожить жизнь…

Ф. Раневская

В ту ночь спала я плохо. Практически не спала вовсе, а лишь вертелась, утирая пот с бледного лица. Виделась мне всякая ерунда, начиная от недалекой блондинки Эллочки Астеевой, которая прогуливается с довольным Рафой под моим окном, и заканчивая переписанной Конституцией Российской Федерации, согласно которой теперь Путин может оставаться президентом России посмертно. Как Мао Цзэдун или Назарбаев.

В начале седьмого я решила, что уж лучше я посмотрю телик, чем такие вот кошмары, и решительно поднялась из мятой кровати. До девяти утра я тупо переключала каналы, роняя робкие слезинки и думая о том, какой кошмарный день ожидает меня впереди.

Обычно на похороны надевают все черное, верно? В свои 24 года (25 через полторы недели) на событии такого рода я присутствовала всего один раз. И случилось это, когда мне только исполнилось 11. Умерла моя троюродная бабушка, и мы всей семьей отправились в ее деревню, чтобы проводить нашу родственницу в последний путь. Честно говоря, эту бабушку я видела всего лишь раз, и то пьяную. Поэтому чувства большой потери я не испытала, а, наоборот, была рада пропустить школу аж целых два дня подряд. Видя мою открытую улыбку, присутствующие списывали это на шоковое состояние от потери любимой бабуленьки. Именно тогда у меня начались проблемы с людьми, которые не умеют держать в себе свои траурные эмоции. На протяжении всей церемонии ко мне то и дело подходили совершенно незнакомые люди, пытались уткнуть мое румяное лицо к себе в живот и просили меня не стесняться слез. Вскоре моя беспечная улыбка исчезла так же стремительно, как нововыпущенные фабриканты с нашей эстрады, и мне и правда хотелось рыдать, лишь бы все эти многочисленные родственники перестали трогать меня руками и трепать по щекам.

Итак, в конкурсе «Что я надену» победителями оказались брюки из черного шелка широкого покроя, в которых я выгляжу как настоящая фотомодель (да, я очень скромный и правдивый человек), блузка темно-синяя – черных в наличии не оказалось – и босоножки от Джимми Чу (китайская версия) на платформе девять сантиметров цвета морской волны. Прости меня, Калина, что вырядилась к тебе на похороны как на модную вечеринку. Но просто мне хочется, чтобы ты видел, как ты мне дорог.

Напялив на себя все свое барахло, я подошла поближе к зеркалу, чтобы нарисовать на опухшем лице глаза. Господи, неужели сегодня я увижу Славку последний раз? В гробу?!

О нет!

У меня под глазами образовались три черные дорожки, ведущие прямо к подбородку. Вот дура, кто же на похороны красится тушью? Я вытерла следы слез и уже хотела умыться, как вместо этого посмотрела на часы. Мамочки, девять сорок три!

Одним прыжком оказавшись перед окном, выходящим в мой уютный дворик, напротив моего подъезда я увидела терпеливо ждущую темно-синюю «Кресту».

Черт, черт, черт… умываться уже не было времени. Я мигом напялила босоножки, схватила сумку и, окинув себя придирчивым взглядом в зеркале, метнулась вниз. Идиотка, было же тебе сказано – девять тридцать! Неужели так трудно следить за временем!

Я запрыгнула в машину к Рафе и победно на него уставилась. Всего пятнадцать минут, с кем не бывает?

Рафа оценивающе на меня посмотрел. Как будто если бы в моем внешнем виде его что-то не устроило, он бы отправил меня переодеваться. Сам он был одет в черные брюки и черную же рубаху навыпуск. Его большие глаза и длинные ресницы казались теперь еще темнее, словно парень был отпрыском сатаны. Его шевелюра была не уложена, но смотрелся этот беспорядок так, как будто так было задумано. Рукава рубашки были небрежно закатаны до локтей, обнажая сильные руки с крупными ладонями и пальцами с ухоженными ногтями.

Господи, какая же я низкая и опустившаяся личность, если именно теперь, как никогда, он кажется мне самым сексуальным и просто неотразимым. Я прямо-таки прониклась к этим троим идиотам из «Нотр-Дам де Пари», которые хотели продать свои души за ночь с цыганкой. Клянусь своими настоящими «бланиками», я бы тоже с удовольствием заключила подобную сделку с Люцифером, потребуй он мою душу за ночь с Рафой.

– Поехали, – вместо «привет» сказала моя мечта.