Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

Выгнувшись параллельно шее Ноубл Стар, Травкин склонился к ее уху и издал казацкий клич. Откликнувшись на первобытный зов, кобылка пошла длинным махом, с раздувающимися ноздрями и пеной изо рта. Теперь пятеро участников уже неслись по прямой, Ноубл Стар по внешней бровке. Уиннинг Билли дюйм за дюймом приближался к Лэсс. Холки у всех были взмылены, вперед вырывались то Лэсс, то Пайлот Фиш, а потом и серый в яблоках мерин Лохинвар сделал заявку на победу, вырвав лидерство у Пайлот Фиша и заняв ближайшую к столбу позицию. Вовсю заработали хлысты и шпоры, и в глазах у всех маячил лишь финишный столб впереди.

Оставалась сотня ярдов.

На трибунах, балконах и в ложах стоял сплошной крик. Даже губернатор колотил кулаком по поручням балкона:

– Давай, давай, Баттерскотч Лэсс!

А внизу, у финишного столба, толпа так напирала, выгибая шеи, что чуть не раздавила стоявшего у перил Чжу Девять Каратов.

Девяносто ярдов, восемьдесят… Летит грязь, все участники из последних сил рвутся к победе, охваченные возбуждением посреди нарастающего рева.

– Лэсс вырывается вперед…

– Нет, погляди на Пайлот Фиша!

– Господи, это Лохинвар-р-р…

– Уиннинг Билли…

– Давай, давай, давай…

Травкин видел надвигающийся финишный столб. Сверкнула очередная молния. Угловым зрением он заметил, как вперед на голову вырвался Лохинвар, потом Лэсс, Уиннинг Билли, теперь в лидеры потихоньку выдвигался Пайлот Фиш, а Уиннинг Билли и Лохинвар загораживали ему, Травкину, дорогу.

Узрев обещанное открытое пространство, Блуи Уайт дал жеребцу финальную плеть. Тот стрелой рванул в свободный промежуток и оказался рядом с Баттерскотч Лэсс, потом обошел ее на голову. Блуи Уайт видел, как жокей Лэсс, не входивший в число «посвященных», хлестнул кобылу и прикрикнул на нее. Травкин издал торжествующий клич, и Ноубл Стар стала выкладываться в финальном спурте. Все пятеро лошадей вылетели на заключительные ярды голова к голове; вперед вырывался то Пайлот Фиш, то Уиннинг Билли, рядом с ними Ноубл Стар, отстававшая лишь на голову, на самую малость; толпа бесновалась как один ничего не соображающий буйнопомешанный; все наездники сбились в плотную группу, Ноубл Стар по внешней бровке, Уиннинг Билли в каких-то дюймах от нее, его достала Лэсс, ее настиг Пайлот Фиш, и теперь они чуть вырвались вперед.

Сорок… тридцать… двадцать… пятнадцать…

Вперед выходили то Ноубл Стар, то Пайлот Фиш, то Лэсс, опять Ноубл Стар… Уиннинг Билли… И вот уже финишный столб пронесся мимо, и ни один из них не знал наверное, кто выиграл, – лишь Травкин был уверен, что проиграл. Он намеренно резко дернул мундштук, сместив его на каких-то два дюйма и зажав намертво левой рукой; движение было незаметное, но его оказалось достаточно, чтобы лошадь сбилась с шагу и шарахнулась в сторону. Она с громким ржанием покатилась в грязь, сбросив всадника на ограждения. Лэсс чуть не упала, но устояла на ногах, остальные три лошади остались целыми и невредимыми. Травкин почувствовал, что парит в воздухе, а потом невыносимая боль разодрала грудь и расколола голову, и наступила темнота.

Толпа ахнула, на миг забыв о скачках. Снова ослепительно сверкнула молния, ливень хлынул сильнее, громче загрохотал гром, и на ипподроме началось светопреставление.

– Пайлот Фиш ненамного…

– Ерунда, это была Ноубл Стар на самую чуточку…

– Ты не прав, старина, это был Пайлот Фиш…

– Цзю ни ло мо…

– Господи, какой забег…

– О боже! Смотрите! Флажок протеста распорядителей…

– Где? О господи! Кто сфолил?..

– Я ничего не заметил, а ты?..

– Нет. Что тут увидишь в такой дождь? Даже в бинокль…

– Боже, и что теперь? Все эти проклятые распорядители, если они отнимут победу у моей лошадки, клянусь Богом…

Увидев, что Ноубл Стар упала и сбросила Травкина, Данросс метнулся к лифту. Он не видел, что произошло. Травкин оказался слишком хитер.

В коридоре было полно других людей, все взволнованно говорили, никто никого не слушал.

– Мы выиграли на самую малость…

– В чем суть протеста, господи боже мой? Ноубл Стар…

– В чем суть протеста, тайбань?

– Это объявят распорядители. – Среди общего гвалта Данросс снова ткнул пальцем в кнопку.

Когда двери открылись, подошел Горнт, все стали заходить в кабину, и так медленно, что Данроссу хотелось зарычать от ярости.

– Впереди был Пайлот Фиш! Совсем ненамного, Иэн, – крикнул Горнт. Он был весь красный и старался переорать остальных.

– Какой забег! – крикнул кто-то. – Из-за чего протест?

– Ты знаешь, Иэн? – спросил Горнт.

– Да, – ответил тот.

– Они хотят оспорить победу моего Пайлот Фиша?

– Ты же знаешь процедуру. Сначала распорядители разбираются, что к чему, а уж потом делают объявление. – Взглянув в карие глаза Горнта, он понял, что тот в ярости. Видно, бесится оттого, что не распорядитель. «И ты никогда им не станешь, ублюдок, – тоже разозлился Данросс. – Пока я жив, будешь получать у меня черные шары».

– Это против Пайлот Фиша, тайбань? – вылез кто-то.

– Боже милостивый, – откликнулся он. – Вы же знаете правила.