Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Подобные сомнения, однако, не ослабляли их морали; бесчисленные истории об их товарищах, взорвавших себя и свой груз без какого бы то ни было практического результата, не приводили к разочарованию или отчаянию. Все повторявшиеся неудачи, казалось, только придавали энергии молодым добровольцам. Таков дух популярной песни камикадзе:

Никогда не думай о победе!
Мысли о победе приводят лишь к поражению.
Проигрывая, будем рваться вперед, всегда вперед![832]

В то время, как искренность всегда ставилась выше вопроса о победе или поражении, это вовсе не означало, что доброволец рассматривал свои усилия, как совершенно бесполезные. Жертва могла и не спасти Японию от поражения в войне, однако она могла привести к некоторой форме духовного возрождения. Студент литературы Киотосского университета, самолет которого был сбит одной лунной ночью всего за две недели до окончания войны, написал в своей последней поэме:

Оставь свой оптимизм,
Открой свои глаза,
Японский народ!
Япония обречена на поражение.
Именно тогда мы, японцы,
Должны будем вдохнуть в эту землю
Новую жизнь.
Новую дорогу к реставрации
Мостить нам.[833]

Та идея, что акт самопожертвования не оказывающий никакого практического воздействия на ход военных действий, может, тем не менее, иметь важное духовное воздействие, рассматривается в одном из последним разделов дневника младшего лейтенанта Окабэ, автора стиха о вишневых цветах, процитированного в начале этой главы:

22 февраля 1945 г.

Я умру, наблюдая за отчаянной борьбой нашей нации. Следующие несколько недель события будет мчаться галопом, по мере того, как мои юность и жизнь близятся к финалу.

… Вылет назначен на следующие десять дней.

Я — человек, надеюсь — не святой, не подлец, не герой и не дурак, — просто человек. Проведя свою жизнь в грустных желаниях и поисках, я умру покорно, в надежде, что моя жизнь послужит «человеческим документом».

Мир, в котором я жил, был полон диссонансов. В качестве сообщества разумных существ, ему следовало бы быть устроенным лучше. Без единого главного направляющего каждый теряется со своим собственным звуком, внося диссонанс там, где следует быть мелодии и гармонии.

Мы с готовностью послужим нации в этой ее мучительной борьбе. Мы обрушимся на вражеские корабли, лелея убежденность в том, что Япония была и будем местом, в котором позволено существовать лишь любимым домам, храбрым женщинам и прекрасной дружбе.[834]

Материальная победа в войне не только не являлась основной целью, но могла даже стать помехой духовного возрождения. «Если же, по какому-то странному совпадению, — писал младший лейтенант Окабэ, — Япония внезапно выиграет эту войну, для будущего нации это станет фатальной неудачей. Для нашей нации и народа лучше было бы пройти через тяжкие испытания, которые их только усилили бы».[835] Та же тема разрабатывается офицером в отряде «Кайтэн» (торпед-самоубийц), который поразил молодого добровольца, сказав, что ожидает поражения Японии:

Я не мог поверить своим ушам — чтобы офицер говорил такое! «Простите, что вы сказали?» — переспросил я.

«Япония будет побеждена, Ёкота», — повторил он.

Я был поражен. В тот момент я не знал, что еще сказать, потому что раньше ни разу не слыхал, чтобы кто-то в армии обсуждал подобную возможность, и потому смог выдавить только: «Зачем же вы тогда вызвались на смерть?»