Благословение Небожителей 1-5 тома (ЛП)

В большинстве своём, все отцы и сыновья под небом рано или поздно переживают подобные перемены. Когда ребёнок ещё маленький, он смотрит на отца как на величайшего в мире героя и образец для подражания, восхищается им без меры. Но когда он достигает определённого возраста, то постепенно начинает подвергать сомнению всё, что ранее знал об отце, иногда доходит до постепенного неприятия, и обе стороны в итоге никак не желают признавать друг друга.

Основной причиной восхождения Се Ляня на гору Тайцан было искреннее стремление к постижению боевого искусства и «дао», пути. Однако для него не играло большой роли, где именно постигать дао и в каком статусе его постигать.

Так называемое «дао» или «путь», если обратиться к первоначальному значению слова, означает «дорогу, по которой идёт человек».  Главное — всем сердцем следовать этому пути, и тогда любое место может стать подходящим для совершенствования тела и духа, вовсе не обязательно соблюдать все формальности, вроде традиционного уединения в горном монастыре. Се Лянь всячески настаивал на последнем условии лишь потому, что понимал — ему не удастся поладить с отцом, оставшись во дворце.

Се Лянь являлся драгоценным наследником государства Сяньлэ, и как только он родился, государь чётко распланировал весь его жизненный путь в соответствии с правилами. Пока принц был мал, это не приносило хлопот — какие хлопоты мог принести маленький ребёнок? Се Лянь нуждался лишь в присутствии родителей рядом, чтобы вместе с ними строить замки из золотых листков, резвиться и играть. Но по мере взросления Се Лянь всё чаще замечал, что его отец — не только его отец, но ещё и глава государства. Очень многое в их образе мыслей и действях совершенно не совпадало. К примеру, одной из самых нелюбимых вещей Се Ляня являлось пресловутое величие царственного рода.

И раз уж их мировоззрения не сошлись, лучшим решением стало отдалиться друг от друга. Каждый раз по возвращении во дворец Се Лянь старался больше времени провести за тёплыми разговорами с матерью, но никогда не стремился открывать своё сердце отцу. Каждый из них крайне редко проявлял инициативу в общении с другим, и каждый раз государыня выступала между ними примирителем.

Упрямство и бескомпромиссность между отцом и сыном длились уже несколько месяцев, и теперь Се Лянь неизменно стоял на своём, не желая уступать. Государь же произнёс:

— Хорошо! В таком случае, ты примешь наказание вместо него, да только сможешь ли!

Се Лянь ответил:

— Разумеется!

Государыня, видя, что отец и сын вновь схлестнулись, взволнованно воскликнула:

— Ну зачем же вы так?!

Как вдруг Фэн Синь, который за всё это время не произнёс ни звука, поднял левую руку и нанёс ею удар по правой. Раздался хруст, все потрясённо повернулись на звук и увидели, что правая рука Фэн Синя безвольно повисла, так же как у Ци Жуна. Се Лянь удивлённо и разгневанно закричал:

— Фэн Синь!

На лбу Фэн Синя выступили капли холодного пота. Без лишних слов юноша встал на колени в направлении Ци Жуна и со стуком отбил три поклона лбом. Се Ляню так и не удалось его остановить.

Ци Жун, весьма довольный собой, расхохотался:

— Так и быть! Моё Превосходительство, пускай нехотя, но прощает тебя. А сделал бы сразу, как я говорю, и никакой проблемы не возникло бы.

Невзирая на собственную сломанную руку, Ци Жун уходил в бодром и приподнятом настроении, будто только что одержал победу в бою. Фэн Синь по-прежнему стоял на коленях. Му Цин наблюдал за происходящим со слегка посеревшим лицом, его мысли были недоступны для окружающих.

Се Лянь же резко развернулся к отцу и гневно выкрикнул:

— Ты!..

Фэн Синь левой рукой придержал его:

— Ваше Высочество!

Государыня тоже потянулась, чтобы удержать принца. Се Лянь понимал, что Фэн Синь, поскольку находился при нём с четырнадцати лет и пользовался сердечным отношением государыни, не мог видеть, как ссорятся отец и сын, и как из-за этого страдает государыня. Лишь потому так поступил. И теперь принц не смел допустить, чтобы благое намерение Фэн Синя пропало даром — пришлось, скрепя сердце, стерпеть обиду, невзирая на то, что в душе вовсю бушевало пламя гнева. Выражение лица государя постепенно успокоилось и стало невозмутимым, после чего мужчина покинул зал.

Государыня, которой Фэн Синь всегда нравился, со вздохом произнесла:

— Ох, милое дитя, тебе пришлось несправедливо пострадать.

Фэн Синь ответил:

— Прошу вас, государыня, ни в коем случае не говорите так. Это долг моей службы, вот и всё.

После его слов взгляд Му Цина сверкнул, и юноша будто бы беззвучно усмехнулся.

Се Лянь закрыл глаза и произнёс:

— Матушка, если вы в самом деле не можете справиться с Ци Жуном, тогда заприте его.

Государыня вздохнула, кивнула, потом покачала головой и отправилась вслед за мужем.

Се Лянь подозвал лекаря, чтобы тот занялся рукой Фэн Синя. Принц сказал:

— Фэн Синь, прости.

Как только все ушли, Фэн Синь немедля сменил выражение лица и насмешливо бросил: